Вдовий плат

Вдовий плат

«Москва идет! Хоронись!» – кричали на Руси испокон веков, боясь скорой на расправу и безжалостной власти. Два самодержца, два Ивана оживают перед читателем в новой книге Бориса Акунина. Одного из них, Ивана III, называли Грозным современники, другого – Ивана IV – потомки.

Роман «Вдовий плат», действие которого происходит в 1470-х годах, посвящен столкновению двух систем государственного устройства: тоталитарной московской и демократической новгородской.

Повесть «Знак Каина» описывает события, происходившие на столетие позже, во времена опричнины.

А кто из двух Иванов был грознее, судить читателю…

В формате pdf A4 сохранен издательский дизайн.

Жанр: Историческая проза
Серии: История Российского государства , История Российского государства в повестях и романах №3
Всего страниц: 82
ISBN: 978-5-17-082550-9
Год издания: 2016
Формат: Фрагмент

Вдовий плат читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

© B. Akunin, автор, 2016

© ООО «Издательство АСТ», 2016

* * *

Вдовий плат

Роман

Часть первая

Идет гроза – разувай глаза

В Крестах


В Крестах-сельце было, месяца ноября в десятый день.

Утром по Московской дороге примчали верховые, человек десять, все на больших, не способных для мирного дела конях, собою нарядные, в багряных с прозолотью кафтанах, только сильно грязные от осенней расхлябицы. Старший, в шапке с волчьим хвостом, крикнул старосту. Тот уж и сам бежал от дома, стряхивая с бороды крошки (время было завтрашное).

– Гостебная изба есть? – спросил сверху волчий хвост, не дослушав величания.

– Как не быть, коли положено. – Староста впопыхах не захватил чем покрыть голову и мял порожнюю макушку ладонью, пытаясь угадать, что за люди и какой от них ждать беды. – А как же. В порядке содержим. Две дороги через нас идут, одна с Пскова на Вологду, другая с Верху на Низ, потому и зовемся – Кресты…

– Кто снизу, а кто сверху, это вы, куры новгородские, скоро спознаете! – непонятно чему ухмыльнулся верховой. – Давай, давай! Показывай!

Гостебная изба, в которой останавливались торговые люди, гонцы или если ехал кто важный, была большая, но ветхая. Высокое крыльцо скособочилось под гнилым шатерцом, ступеньки промялись.

Староста семенил за быстро шагающим по горницам хвостатым (шапку не снял, ирод, на икону не перекрестился):

– Сейчас велю подмести, прибрать, сенца свежего на пол, печь растопим, отдохнете с дорожки…

Брезгливо наморщив нос на прыснувших со стола мышей, волчий человек выскочил обратно во двор, где ждали остальные.

– Встать кругом, никого не подпускать! – Старосте приказал: – Обеги село, скажи, чтоб из домов носа не высовывали. Сам вернись сюда к крыльцу. Жди.

Прыгнул с земли, по-татарски, в седло – и помчал назад, в низовую, то есть московскую сторону, только брызги грязи из-под копыт.

Спросить кто таков, почему распоряжается, староста и не подумал. Кресты были село пуганое. А и что спрашивать? Чей Низ, известно – великого князя, и ехать с той стороны кроме какого-нибудь большого московского человека, дьяка, а то и боярина, было некому.

Четыре года назад, когда между Низом, Москвой, и Верхом, господином Великим Новгородом, случилась большая война, так же вот налетели с Московской дороги великокняжеские татары, наделали делов: дома пожгли-пограбили, кто не успел спрятаться – мужиков поубивали, баб попортили, теперь вон татарчата по селу бегают.

Обходя дома, староста кричал одно и то же: «Москва едет! Хоронись!»

И с задней стороны бежали к лесу молодые бабы с девками, а хозяева набыстро прятали в тайники ценное. Село стояло на месте неспокойном, но бойком и жило сытно, грех жаловаться.


Через четверть часа в Крестах сделалось тихо. Оставшиеся боялись по домам, глядели через щелку в сторону Московской дороги.

Невеликое время спустя оттуда выползла серая змея: высунула голову на верхушку холма, спустилась на поле, вытянулась.

Староста волновался у крыльца, глядел из-под руки.

Никак войско? Неужто снова война?

Но, разглядев за кучкой всадников возки и телеги, десятка три или четыре, выдохнул. Обоз или караван.

На всякий случай встал на колени и прихваченную во время обхода шапку сдернул. Однако никто важный, кому земно кланяться, из подъехавших возков не вышел. Полезли слуги в одинаковых зеленых кафтанах, будто горох из порвавшегося мешка. Что-то разгружали, тащили, развертывали.

Только раз староста понадобился – спросили, где колодец и чиста ли в нем вода. Зачерпнули, попробовали – показалась нехороша. Потащили бочонок со своей водой.

Ух ты! На ступеньки крыльца лег длинный красный ковер, растянулся прямо по грязи, до самой дороги. Юркие зеленые люди, перебрехиваясь суетливым, акающим московским говором, волокли в дом еще ковры, тяжелые сундуки, резные скамьи, кресло с высокой спинкой.

Другие, в багряных кафтанах, с двухголовой золотой птицей на спине, у каждого на боку сабля, поехали вдоль улицы, что-то выглядывая или проверяя.

Старосте снова стало тревожно. Что ж это будет-то, Осподи? Кого с Москвы несет?

Однако приехали с другой стороны, сверху, от Новгорода.

Переваливаясь из рытвины в рытвину, через Кресты прыгал кожаный короб на широких колесах, весь залепленный грязью. По бокам рысила шестерка конных холопов.

Староста подивился: осенью, по разбитому пути в колымагах никто не ездил, только сухим летом или зимой, на полозьях, а осенью и весной – верхами.

Но разъяснилось.

Один холоп соскочил, снял с задка деревянный стул, поставил на землю; двое других, дюжих, открыли дверцу, приняли на руки тучного старика в шелковой шубе, усадили. Старик оказался калека, а стул непростой, на малых колесцах: толкнули сзади – покатился.

Человека этого в Крестах видали и прежде, езживал. Большущий боярин, наместник от великого князя при Господине Великом Новгороде – Борисов Семен Никитич, кто ж его не знает. Ноги у него недужные, не ходячие, зато руки загребущие. Это он со всех новгородских пятин для московского государя положенную дань собирает, зорко доглядывает.

Земно кланяясь московскому боярину, староста незаметно перекрестил живот. Ну, если всё готовлено для Борисова – оно ничего, нестрашно. Борисов – привычный, почти что свой, лютого зла не сделает.


Еще от автора Борис Акунин
Мир и война

Детективный роман Бориса Акунина, действие которого разворачивается на фоне грозных событий войны 1812 года, является художественным приложением к седьмому тому проекта «История Российского государства». Такой пары сыщиков в истории криминального жанра, кажется, еще не было…


Медвежатница

Это пятый роман серии «Семейный Альбом» («Аристономия», «Другой путь», «Счастливая Россия», «Трезориум»). Действие происходит в 1950-е годы, во времена послесталинской «Оттепели».


Огненный перст (сборник)

Три повести, входящие в эту книгу, посвящены жизни Древней Руси. Это начало очень длинного, на тысячу лет, рассказа о взлетах и падениях одного рода, живущего в России с незапамятных времен. Сага является художественным сопровождением многотомной «Истории Российского государства», первый том которой выходит одновременно с «Огненным перстом».Полностью иллюстрированное электронное издание книги.


Аристономия

Борис Акунин (Григорий Чхартишвили) после сорока приключенческих произведений, наконец, написал первый серьезный роман, которого давно ждали читатели и критики.По жанру – это «роман идей». Действие происходит во время революции и Гражданской войны. Автор работал над этим романом несколько лет.


Алтын-Толобас

Роман открывает новый цикл произведений Акунина. Британский подданный Николас Фандорин, потомок знаменитого российского сыщика Эраста Фандорина, едет в Россию. Древние тайны московских подземелий, семнадцатый век – и современный герой в хорошем английском костюме... Все это – новый роман Бориса Акунина!


Дорога в Китеж

Это роман идей и приключений, потому что в России идея всегда — приключение. Действие происходит в эпоху великих реформ и великих общественных потрясений второй половины XIX века, когда определялся путь, по которому пойдет страна, и еще мало кто понимал, куда этот путь ее приведет.


Рекомендуем почитать
Свой почерк в режиссуре

Владимир Алеников – один из лучших режиссеров отечественного кино, писатель, киносценарист и продюсер. Постановщик знаменитых фильмов «Приключения Петрова и Васечкина», «Биндюжник и Король», «Улыбка Бога, или Чисто одесская история», «Война Принцессы» и многих других. В течение нескольких лет он был профессором кинорежиссуры Лос-Анджелесского университета. Сейчас руководит режиссерскими мастерскими на Высших курсах кино и телевидения ВГИК и на Высших курсах сценаристов и режиссеров, а также ведет спецкурсы в киношколе «Артерия кино» и в Киноакадемии Никиты Михалкова.


Петров и Васечкин в стране Эргония. Новые приключения

Новая повесть Владимира Аленикова – долгожданное продолжение истории про неутомимых искателей приключений Петрова и Васечкина!Эти ребята никогда не скучают. На этот раз они отправляются в Антарктиду и сталкиваются с новой неизвестной цивилизацией гигантских муравьёв!


Ночи безумные

Стихи, составившие эту книгу, столь совершенны, столь прекрасны… Они звучат как музыка. И нет ничего удивительного в том, что эти строки вдохновляли композиторов на сочинение песен и романсов. Многие стихи мы и помним благодаря романсам, которые создавались в девятнадцатом веке, уцелели в сокрушительном двадцатом, и сегодня они с нами. Музыка любви, помноженная на музыку стиха, – это лучшая музыка, которая когда-нибудь разносилась над просторами России.


Приснился мне Чаплин...

Популярнейший артист театра, кино и эстрады, Роман Карцев о своих литературных опытах говорит так: «Я не писатель – я артист, импровизирующий на бумаге…»«Приснился мне Чаплин…» – вторая книга Карцева, вышедшая в Москве. В отличие от первой «Малой, Сухой и Писатель», которая была в основном мемуарной, здесь представлены написанные (сымпровизированные) им за последние несколько лет монологи, диалоги и миниатюры, с которыми он с огромным успехом выступает перед своими зрителями.Уверены, что такой же успех автор будет иметь и у своих читателей…


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


Сквозь бурю

Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.


Бох и Шельма

Две повести, входящие в эту книгу, являются художественным сопровождением второго тома «Истории Российского государства», посвященного ордынской эпохе. Действие первой повести «Звездуха» относится ко времени монгольского завоевания; действие второй повести «Бох и Шельма» – к периоду борьбы русских земель за освобождение.


Ореховый Будда

Роман «Ореховый Будда» описывает приключения священной статуэтки, которая по воле случая совершила длинное путешествие из далекой Японии в не менее далекую Московию. Будда странствует по взбудораженной петровскими потрясениями Руси, освещая души светом сатори и помогая путникам найти дорогу к себе…


Он уходя спросил

«В этот самый миг с грохотом распахнулась дверь. Сейчас судьба подхватит меня и понесет на своих бурных волнах, не давая опомниться…» Не зря криминалист Василий Гусев пытался передать дело «табачно-спичечной королевы» главе частного детективного агентства. Расследование, на первый взгляд касающееся только одной семьи, вскоре выйдет на совсем другой уровень и затронет тех, от кого зависит судьба Империи…