Поселок неподалеку от Кембриджа, за два года до убийства
Давай я открою тебе страшную тайну. Для начала покажу фотографию.
Это я когда-то. У меня была плоская грудь и уши торчком. Присмотрись – увидишь в глазах надежду, а в душе огонь. Сейчас ни огня, ни надежды. Погасли за годы изоляции.
А вот другая фотография. Ой, смотри ты, вздрогнула. Неудивительно. На фотографии ты, не кто-нибудь. Твое собственное фото, три на четыре, совсем недавнее. Ты здесь неплохо выглядишь. Белокурые волосы каскадом падают на плечи, буфера впечатляют. Знаешь что? Я переделаю себя так, чтобы стать в точности такой же, как ты. Высветлю волосы и наращу того же размера сиськи.
Ты, кажется, морщишь лоб? Никак не въехать, да? Никак не понять, зачем мне понадобилось быть похожей на тебя.
Сейчас объясню. Я помню все. Точно тебе говорю. Я единственный человек на этой планете, который помнит свое прошлое. Все прошлое. Живо и с подробностями. Я не шучу. И этим, черт возьми, я от вас отличаюсь.
Ты что, мне не веришь?
Тоже ничего удивительного. Как все пять миллиардов моно, ты помнишь только то, что происходило вчера. Просыпаешься каждое утро, а в голове – факты. Тщательно отобранная информация о себе и о других. Выползаешь из кровати и тащишься за айдаем, оставленным на блестящей кухонной столешнице. Это твой гаджет, скудный жизненный путь из настоящего в прошлое. Тебе не терпится узнать несколько жалких подробностей, записанных тобою же накануне вечером. Срочно добавить их к воспоминаниям о вчерашних событиях – а также к другим холодным стерильным фактам, которые ты о себе уже знаешь.
В основном мусор, правильно?
Но ты давно к этому привыкла, да? Ты так живешь с восемнадцати лет, когда скукожился твой убогий умишко. Еще бы тебе не завидовать дуо, у которых кратковременная память слегка лучше твоей. При этом вы все равно одинаковые.
Одинаковые ничтожества.
Хочешь, я скажу тебе простую истину, раз уж тебе предстоит узнать меня настоящую?
Помнить все – значит помнить и то, что другие люди с тобой сделали (даже если они сами этого не помнят). Вплоть до мелких и отвратительных подробностей. Что заставляет тебя постоянно думать о мести тем, кто нагадил тебе так сильно. Очень очень очень сильно. Скажем, из-за них ты провела семнадцать лет в психиатрической лечебнице. Страстное желание отплатить, не дающее тебе спать в самые темные ночные часы, когда исчезает ухмылка луны и умолкают совы, – оно оттуда.
Когда помнишь все, привыкаешь доводить все до конца. Например, месть.
Удобно, черт возьми, как ты думаешь?
Именно поэтому я, София Алисса Эйлинг, доведу это дело до конца.
Отличная будет месть. Особенно если посмотреть на все, что ты со мной сделала. На жуткие мелочи, происходившие по твоей вине все эти годы. Я помню их вместе и по отдельности. Итоговая сумма незабытых обид – вот что питает ненависть. О да. Месть будет легкой.
Ведь никто не запомнит, что я с тобой сделаю.
Кроме меня.
На кухне стоит мужчина и хнычет. Он перегораживает мне проход к мраморной столешнице, на которой лежит мой айдай, упорно мигая фиолетовым диодом. Скосив глаза, я вижу, что мужчина держится левой рукой за правую и морщится от боли. Из правого указательного пальца течет кровь. Вокруг мужчины – осколки заварочного чайника.
– Что случилось? – спрашиваю я.
– Выскользнул из рук, – отвечает мужчина и трагически кривится.
– Дай посмотрю. – Я огибаю керамические осколки.
Когда я подхожу к мужчине поближе, золотое кольцо на его руке насмешливо вспыхивает. И словно по сигналу, в голове у меня прокручиваются главные факты о муже, выученные за все эти годы. Имя: Марк Генри Эванс. Возраст: 45 лет. Профессия: литератор, однако надеется после следующих выборов стать депутатом парламента от Южного Кембриджшира. Мы поженились в 12:30 30 сентября 1995 года в капелле Тринити-колледжа. На свадьбе присутствовало девять гостей. Родители Марка отказались приехать. Я обещала капеллану Уолтерсу повторять себе каждое утро, что люблю Марка. Свадьба стоила 678 фунтов 29 пенсов. Последний раз у нас с мужем был секс больше двух лет назад, 11 января 2013 года. Марк кончил через шесть с половиной минут.
Я еще не решила, должно это множество накопленных фактов о собственном муже расстроить меня, огорчить или разозлить.
– Хотел поймать, – говорит Марк, – но он отскочил от посудомойки.
Я рассматриваю глубокий порез на его указательном пальце. Длиной почти дюйм. Перевожу взгляд на лицо Марка, отмечая глубокие складки поперек лба. Веер неспокойных морщин вокруг глаз. Перекошенный рот. Вспоминаю, как ночью он метался в кровати, словно во сне за ним кто-то гнался.
– Выглядит жутко, – говорю я, – сейчас принесу пластырь.
Поворачиваюсь к мужу спиной и торопливо взбегаю по лестнице. Факт: аптечка лежит в туалетном шкафу рядом с зеркалом. Прежде чем ее достать, я замираю перед своим отражением. На меня смотрят совсем не те затравленные глаза, что я видела вчера. Зрачки сегодня чище. Но щеки все равно отечные. И кожа вокруг глаз припухла.
