Эпистола саратовского воеводы Дмитрия Бахметьева генерал-полицмейстеру Антону Мануиловичу Девиеру о бесчинствах воровских казаков атамана Галани в волжских землях. Доклад генерал-полицмейстера государю. Пётр Алексеевич велит отрядить на Волгу сыщика.
В год 1721 от Рождества Христова я младший подьячий Артемий Кондратьев, состоявший в то время на службе в Полицмейстерской канцелярии города Санкт-Питербурха, был послан в волжские земли дабы изловить воровского атамана Галактиона Григорьева по прозвищу Галаня. Атаман сей уже не первый год наводил страх на торговых людей возивших товары по Волге и злодействами своими переполнил чашу терпения людскую и божью.
Распоряжение сиё последовало после письма саратовского воеводы Дмитрия Бахметьева, пришедшего с первой весенней оказией генерал-полицмейстеру Антону Мануиловичу Девиеру. Он писал:
«Помня старую дружбу и славные дела, в которых мы принимали участие, я надеюсь, что ты Антон Мануилович не откажешь мне во взаимопомощи. Тем более что речь идёт о деле не личном, а государственном.
В наших краях житья не стало от разбоев. Государева власть попирается на каждом шагу. Бродяжьих воровских людишек по Волге шляется многие тысячи. В лесах и на горах они строят земляные городки. Плавают безбоязненно по всей Волге на косных лодках и гребных стругах. А как завидят на реке судно с товаром, всходят на борт, криком «сарынь на кичу» укладывают всех лицом вниз, и пытают торговых пока те не отдадут казну.
На Московской и Ардыбазарной дорогах выделяется дерзостью и расчётливостью налётов беглый помещик Филин со своими челядинами. На реке же первейший разбойник и душегуб атаман Галаня.
Если раньше воровские казаки нападали на купцов, опрометчиво пустившихся в дорогу в одиночку, без сильной охраны, то нынче Галаня сколотил многочисленную ватагу и не даёт прохода понизовым и верховым караванам, которые вынуждены отбиваться от разбойных людишек пушками.
Когда три года назад я, по просьбе калмыцкого хана Аюки, был назначен государем саратовским комендантом, то долгое время был занят тем, что разводил калмыков с башкирцами, кубанцами и каракалпаками, не дозволяя им устроить меж собой большой свары. А так же следил за тем, чтобы Аюка не сговаривался с хивинцами и турками против России. Другим делам я уделял внимания меньше должного. Однако ко мне всё время приходили купцы и жаловались на грабежи, чинимые на реке волжскими и пришлыми с Дона воровскими казаками. Но то были мелкие шайки в дюжину, другую человек, которые тут же пускались наутёк, если торговые не трусили и оказывали им решительное сопротивление.
Расскажу теперь о происшествии, заставившем меня отправить сию эпистолу. Нынешним летом, атаман Галаня, бесчинствовавший до того в Нижегородской губернии, объявился во вверенной в моё управление Саратовской провинции и напал на большой караван, шедший под сильной охраной из Астрахани на Макарьевскую ярмарку. Ограбил его и многих убил.
Случилось это так. Возле устья реки Чардым торговые расшивы и морские бусы, на которых плыли персы и индусы, окружило множество лёгких гребных стругов с ушкуйниками. Всего их было человек триста. Среди стругов выделялся один, побольше остальных размерами, с золочёной фигурой птицы-феникса на носу.
Солдаты принялись стрелять в разбойников из фузей, но не в кого не попали. Те в ответ навели пушки, но их атаман, сидевший в струге с золочёной фигурой, упреждающе поднял руку. Он встал в полный рост и принялся произносить всяческие крамольные речи, кои воспроизвожу по рассказу очевидцев:
— Братки, — говорил он. — Обождите палить, послушайте лучше, что я вам скажу!
Поручик Андрей Головин, видя численное превосходство неприятеля, велел своим солдатам прекратить огонь и вступил в переговоры:
— Говори.
— Ай да спасибо, — насмешливо произнёс атаман. — Да только я не с тобой я хочу говорить, господин поручик, а с солдатушками. Чей товар бережёте, служилые?!
— Астраханских и персидских торговых людей! — крикнул кто-то из солдат.
— И чего ради вы решили сложить ваши головушки ради этих кровопийц и мироедов, в корысти погрязших?
— Служба у нас такая, — произнёс Андрей Головин.
— Помолчал бы ты поручик, дай с людьми поговорить. А что вы сами выбрали эту службу? Небось, забрали вас в рекруты, не спросив, а охота ли вам быть пушечным мясом. Кормили бурдой, били шомполами за малейшую провинность. И всё за то, что вы честно сражались, не жалея живота своего со свеями и турками. Ваши жёны и детки с голодухи пухнут и в обносках ходят, а купцы воеводе Волынскому большой бакшиш на лапу отвалили, чтобы вы их караван берегли.
Солдаты зароптали, заколебались. Галаня увидел это и давай продолжать смущать умы служилых людей:
— Что же получается? Воеводы день ото дня жиреют. Купчины, набив мошну, пироги трескают, винище хлещут да девок щупают. А что вы получите за то, что ценой своей жизни их товар обороните, и богатства их приумножите?!
— Кукиш с хреном! — закричал солдат Иван Захаров.
За разговор без приказа поручик Головкин врезал ему в зубы, а сам обратился к Галане.
— А ты вообще кто есть, и откуда взялся такой красноречивый?
