Поезд прибыл в Лестер, и Эмили Спиллинг вышла из вагона. Пожалуй, она была одной из тех немногих, кого не встречали на перроне. Пройдя несколько шагов, Эмили остановилась: ее руки оттягивали увесистые чемоданы, а с правого плеча то и дело норовила соскользнуть кожаная сумочка…
Переведя дыхание и перекинув длинный ремешок сумки через голову, она вновь подняла свой багаж и, не дожидаясь появления носильщика, решительно устремилась сквозь толпу к выходу в город. Наконец, тяжело дыша и сдувая с верхней губы капельки пота, Эмили вышла на залитую солнцем привокзальную площадь.
– Мне в Спиллинг Плейс. Доедем до Чечстоуна, а оттуда недалеко, что-то около восемнадцати миль… – сказала она водителю такси, взглянувшему на нее сквозь боковое окошко видавшего виды «воксхола».
– Да, мэм.
Таксист сложил газету, которую читал в ожидании пассажиров, вышел из машины и открыл заднюю дверцу, чтобы молодая леди могла сесть.
А когда та в изнеможении откинулась на спинку сиденья, убрал чемоданы в багажник. Покончив с этим привычным делом, он вернулся за руль, включил двигатель и плавно тронул с места. Счетчик тихо, но настойчиво затикал.
Привокзальная площадь, а затем и чреда улиц Лестера, и его перекрестки со светофорами, у которых то и дело приходилось притормаживать, постепенно остались позади.
«Воксхол» наконец вырвался за городскую черту. За окнами потянулись сельские пейзажи.
Эмили вздохнула и невольно вернулась к мыслям, не дававшим ей покоя в поезде.
Да, поездка подходила к концу. Впрочем, справедливее было бы назвать этот спешный бросок из Лондона в Спиллинг Плейс обыкновенным бегством. Что ж, она действительно бежала из дома, который до недавних пор считала своим. Ее мать, София Берджис, урожденная Роулз, наследовала его после смерти мужа, Тимоти Берджиса, отчима Эмили. Казалось бы, после кончины самой матери прямой ее наследницей должна была стать единственная дочь. Однако все вышло иначе.
София Берджис умирала от сердечной недостаточности, будучи полностью уверенной в том, что оставляет дочери крышу над головой, да еще какую! Особняк находился в респектабельном предместье столицы. По соседству в роскошных апартаментах проживали, например, такие личности, как бывший посол Великобритании в Южно-Африканской Республике сэр Вильям Ричардсон, политический обозреватель и звезда британского телевидения Майкл Дерсоу и еще некий арабский шейх со своим многочисленным семейством… Сам мистер Берджис был крупным финансистом, главой инвестиционного фонда, так что вполне вписывался в компанию соседей – людей выдающихся и весьма преуспевающих.
Да уж, София и представить себе не могла, какие испытания выпадут в дальнейшем на долю ее наивной дочери, милой девочки, совершенно не умеющей противостоять ударам судьбы. А получилось вот что. Буквально через месяц после похорон матери Эмили позвонил некий мистер Райт из нотариальной конторы и сказал, что ему поручено довести до ее сведения содержание еще одного – окончательного – завещания, касающегося недвижимости мистера Берджиса.
– Просите, о какой такой недвижимости вы говорите? Я вас не понимаю… И кто поручил вам сделать данное сообщение? – удивилась Эмили. Она еще не до конца оправилась после похорон, и странный звонок поверг ее в полное недоумение.
– Речь пойдет о доме, в котором проживала вдова мистера Берджиса, – спокойно объяснил ей мягкий мужской голос. – Что же касается завещания, то мне поручил огласить его сам мистер Берджис, который, разумеется, еще при жизни внес в него дополнительный пункт, подлежащий огласке лишь после смерти его жены.
В назначенный день и час в особняк съехались почти все представители семейства Берджисов. И не только те, что жили в Лондоне. Кое-кто не поленился прибыть из Северной Ирландии, из Шотландии, да и еще Бог весть откуда. Например, племянник отчима, Арчибальд, прилетел с крошечного мыса, расположенного на юге Испании.
Кстати, этот самый Малыш Арчи – так его в семье называли до сих пор, даже, несмотря на то что ему уже перевалило за тридцать, – и являлся наиболее близким родственником покойного Тимоти Берджиса.
Ведь брак последнего с Софией оказался бездетным.
Многие из тех, кто собрался в большой дубовой гостиной, еще совсем недавно присутствовали на похоронах Софии. Тогда они хоть и сдержанно, но все же выразили свои соболезнования Эмили. Однако сейчас это не помешало им, как и тем, кто увидел ее впервые, радоваться сообщению, сделанному нотариусом. Суть его заключалась в следующем: особняк и прилегающий к нему земельный участок после смерти вдовы переходят в собственность клана Берджисов. Они как будто заранее знали, зачем съезжались! Разумеется, никто из них не хлопал в ладоши, но на чопорных лицах обогатившихся родственников нельзя было не заметить явного удовлетворения…
Эмили выслушала сообщение представителя нотариальной конторы почти невозмутимо.
Но на самом деле она была в состоянии, близком к истерике, и держалась изо всех сил, стараясь не сорваться. Как ей это удалось, одному Богу известно…
Таксист услышал у себя за спиной слабый короткий всхлип. Неужели бедняжка плачет? – встревожился он и бросил взгляд в зеркальце заднего вида. Молодая леди отрешенно смотрела в окно, глаза ее были сухими.
