Твердый…как скала.
Сигнал надрывался позади меня. Не просто короткий «бип», заставляющий мою задницу двигаться, а длинный и продолжительный, который вынуждал отсалютовать водителю позади меня средним пальцем.
Это лучшая часть моего утра, и таким было каждое последние три недели, так что если я хотел поторчать на перегруженном перекрестке Голливуд и Хайланд, тогда остальная часть
Лос–Анджелеса могла подождать.
– Пошевеливайся, ублюдок! – а потом прозвучало множество гудков.
Я улыбнулся про себя, рассматривая рекламный щит с мужчиной, который завладел моим вниманием и заставлял ехать на семь миль дольше, чтобы просто посмотреть на него.
Каждый. Чертов. День.
Стройный и мускулистый, как и большинство моделей–мужчин, с длинными темными прядями на макушке, которые были слегка растрепаны. Кем бы ни был этот мужчина, он –
хренов идеал. На нем были только расстегнутая кожаная куртка и самые крохотные боксеры,
которые я когда–либо видел, и весь его вид кричал об уверенности. Высокомерии.
Несомненно, самый сексуальный мужчина, которого я когда–либо видел, а с моей работой, я повидал немало красавчиков.
Но этот парень…он – нечто другое.
Что в действительности привлекало мое внимание – призывный взгляд в его глазах, и то, как его большой палец поглаживал нижнюю губу. Он говорил: «Давай, попробуй меня.
Рискни». И это оказалось очень действенно, потому что я хотел заполучить кусочек его. Угу,
можете называть меня мелочным ублюдком, но я практически истекал слюной от того, как низко свисали на бедрах его «Кельвин Кляйны», демонстрируя косые мышцы и темную полоску волос, которая вела вниз к его… Твою мать. К его твердому–как–камень, только–и–
ждущему–когда–я–обхвачу–его–губами члену…
– Эйс? Ты снова устраиваешь пробку? – Шейн, моя жизнерадостная, австралийская подружка – и бывшая девушка для прикрытия, следует упомянуть и больше не возвращаться к этой теме – прервала мои мысли.
– Шевели задницей, или я засажу тебе так глубоко, что ты будешь срать гайками и болтами целую неделю!
Это заставило меня захихикать и медленно поползти вперед. Напоследок взглянув на
Марки Марка – как я его называл, – я ударил по газам, к всеобщему облегчению длинной очереди позади меня.
– Скажи, что ты не занимался тем, о чем я подумала, – сказала Шейн.
– Что? В смысле припарковался перед Даром Божьим человечеству и мастурбировал?
– спросил я, подражая лучшей версией своего австралийского акцента.
– Самое время, мудила! – послышался крик от слегка стервозного жителя ЛА, когда он проезжал мимо меня, и я помахал ему в ответ.
– Охренеть, Эйс. Тебя пристрелят однажды за задержку людей по пути на работу. Я
прямо вижу заголовки: «Голливудская звезда боевиков застрелена, после того как его застукали за мастурбацией в своем Ламборджини»
– Эй, мои руки на руле. Это, вообще–то, выглядело бы не очень, если бы я оказался на первых полосах, пристреленный за передергивание члена в своих же штанах, – и я бы предпочел быть обнаженным и лежащим на кровати, если что.
– Эмм…слишком много информации.
– Как будто я мог шокировать тебя с твоей–то компанией. К тому же, ты начала этот разговор, Шейн…я просто внес вклад.
– Говоря о вкладах, я просто звоню тебе напомнить, что Пейдж начнет установку в пятницу для субботней вечеринки по поводу твоего дня рождения, так что убедись, что твои люди знают, что ее надо впустить, если тебя там не будет.
– Принято. Хотя, не сомневаюсь, охрана будет не прочь посмотреть, как она перебрасывает свою задницу через забор.
– Эйс…
– Да, да, Софи впустит ее.
– Погоди. Софи все еще твоя домработница? Я думала, что ты уволил ее задницу,
потому что она каждый раз ломала что–то, проходя мимо?
– Я должен был. И я сделал. Уже девять раз, но будь я проклят, если она не начинала плакать и рассказывать мне о том, как сильно маленький Джонни хочет играть в бейсбол в этом сезоне, и как маленькая Мария, на самом деле, хочет одну из этих детских духовок на свой день рождения, и что она не сможет себе позволить продолжать кормить их безглютенновым дерьмом, если потеряет свою работу, и мать твою, я просто не могу справиться с этим.
– Ох, милый. У тебя есть сердце.
– Конечно, есть. Хотя, не такое уж большое, поскольку я позволил уйти дворецкому,
но… – сказал я.
– Ну, иногда об этом тяжело помнить со всем этим новым жестоким отношением,
которое выплескивают по телевизору и в желтой прессе. Не помню, чтоб ты так… нервничал,
когда мы встречались.
Истинная правда.
– Ну, тогда все, что требовал образ плохиша, – сексуальная девушка в моих руках. Но после своего открытия миру, я должен переосмыслить свой образ.
