ПРОЛОГ
Авраам Линкольн, президент Соединенных Штатов
Угроза войны — да и сама война — нещадно преследовала мою страну во все время моего пребывания на посту президента Соединенных Штатов Америки, с самого момента моего вступления в должность. Вместо мирной передачи полномочий и продолжения правления закона, каковым благословлена сия страна, правление ею обернулось сплошными раздорами. Распри начались чуть ли не до того, как я вступил в Белый дом: южные штаты попытались порвать с федеральными, учредив Конфедерацию. И как только этот новый альянс открыл огонь по федеральным войскам в Форт-Самтере[1], жребий был брошен. Так вспыхнула в Америке Гражданская война, и брат сошелся с братом в смертельном поединке.
Страшно даже помыслить, к чему бы это могло привести. Нация наверняка раскололась бы на два лагеря, доблестные воины погибали бы тысячами — и это в лучшем случае. А могло бы дойти и до национальной катастрофы, гибели сей страны как таковой.
Но волею рока суждено было иное. То, что началось с незначительного происшествия — захвата британского почтового пакетбота «Трент» кораблем ВМФ США «Сан-Хасинто», — британское правительство раздуло до невероятных масштабов, сделав из мухи слона. Как президент, я с радостью отпустил бы двух конфедератских посланников, захваченных на «Тренте», буде британское правительство вообще и лорд Пальмерстон с королевой Викторией в частности выказали бы хоть капельку понимания. Несмотря на все наши миротворческие усилия, они нещадно упорствовали в своих амбициях. А мое правительство не могло, не имело право уступить угрозам и хулам, на высочайшем уровне источаемым заморской державой. В то время как мы в Америке добивались мирного урегулирования наших национальных разногласий, они и думать не думали ни о чем, кроме откровенного противостояния. Мало того что мы сражались с южными отступниками, моему правительству пришлось иметь дело еще и с воинствующей заморской державой.
Увы, добиться мира между народами нам было не суждено. Простенькое, по сути, дело послужило поводом вторжению войск могущественной Британской империи на нашу суверенную землю.
Что было дальше — ведомо всему свету. Перед лицом угрозы извне нация сплотилась, и гражданской войне, битве между янки и конфедератами пришел конец. В результате воссоединившиеся Соединенные Штаты дали отпор агрессору, ставшему их общим врагом. Война, как и всякая другая, далась тяжелой ценой, но в конце концов единство и общность цели помогли нам повернуть захватчиков и вышвырнуть их с наших берегов. Канада, вдохновленная нашей победой, тоже заставила врага отступить, провозгласив независимость и сбросив иго колониального правления.
За время той войны я научился полагаться на умение генерала Уильяма Тикамси Шермана сражаться и побеждать. Северяне не чаяли в нем души, и для нас стало вопросом величайшей важности, чтобы офицеры армии южан тоже прониклись к нему уважением. Они оценили его опыт, принципиальность и полководческое искусство.
И отныне готовы были служить под его началом в войне против нашего общего врага.
В результате вторжению пришел конец и воцарился мир. Полноте, воцарился ли? К несчастью, битвам нашим не было конца. Лев британской короны уже проигрывал сражения — но еще ни разу не терпел поражения в войне. Как британцы ни тужились, но проглотить эту пилюлю так и не смогли. Несмотря ни на какие усилия с нашей стороны воззвать к их рассудку, они упорствовали в своей воинственности настолько, что предприняли новую попытку захватить нашу страну, на сей раз использовать как плацдарм истерзанную войной землю Мексики.
Мои генералы, поднаторевшие в военном искусстве, изобрели хитроумный план противодействия этой угрозе. Не позволив нашим армиям увязнуть в изнурительном конфликте на собственных границах, они решили переправить войну за океан, поближе к родным берегам противника.
Так началось американское вторжение в Ирландию. И как только британцы осознали, что их войска нужнее дома, Мексиканскому походу пришел конец.
С гордостью провозглашаю, что в Ирландии наши войска не только возобладали над противником, но и помогли освобождению многострадальной нации.
Я молюсь, дабы национальная рознь между двумя нашими великими державами наконец прекратилась. В последние месяцы меня занимали внутренние проблемы, а не внешняя политика. В августе прошлого, 1864 года Демократический национальный конгресс выдвинул своим кандидатом на пост президента Иуду П. Бенджамина — мужа достойного, не покладая рук трудившегося над примирением и воссоединением Севера и Юга; без него мир здесь был бы попросту невозможен. Я же с радостью встретил мое выдвижение Республиканской партией на второй срок, с Эндрю Джонстоном из Теннесси в качестве вице-президента.
Победить на выборах оказалось нелегко. С прискорбием признаю, что на Юге местами мое имя по-прежнему предано анафеме, и тамошние избиратели голосовали против меня, а не за кандидата от демократов. Однако солдаты — и недавно демобилизованные, и оставшиеся на службе — считали меня своим главнокомандующим, и их голоса решили исход дела.
