В краю родном

Когда подлетаешь к Астрахани на самолете, то земля предстает вся изрезанной голубыми полосами речушек и озер. Это уже дельта, где Волга, приблизившись к морю, стремительно растекается на десятки рукавов, как бы торопясь быстрее влить свои воды в гигантскую чашу Каспия. Природа Астраханского края чрезвычайно богата. Здесь гнездятся многочисленные представители семейства утиных: кряковые, шилохвосты, широконоски, чирки. Богато представлены и кулики — от красавца кроншнепа до крохотных, чуть побольше скворца, бекасов. Много в здешних местах и редкой дичи, которую не встретишь в средней полосе страны: белой и серой цапли, гагар, бакланов и гостей из далекого Египта — колпиков и караваек. Ближе к морю водятся пеликаны, гуси, лебеди. В зарослях камыша и чакана живут кабаны, рыси, волки, лисицы. Словом, трудно найти охотнику более привольное место, чем прикаспийские джунгли.

Мы выехали на охоту после полудня. Нам предстояло подняться на лодке по реке, а потом уже идти пешком до ильменя Артельный, расположенного в глухих камышовых зарослях. Я был здесь весной, и мне предстояло, выполнить роль проводника.

С трудом втащили мы нашу лодку в заросший травой ерик. Спрятав весла под старой ветлой, двинулись в путь. Дорога идет вдоль телеграфной линии Марфино — Красный Яр. Вот и стога сена. Здесь нужно резко свернуть вправо. Еле заметная тропинка вьется среди зеленой чащи чакана и камыша. Вдруг впереди блеснула вода. Это ерик Застенный. Теперь нужно подняться вверх по берегу ерика, свернуть влево — и мы в Артельном.

Мои спутники убыстряют шаг. Хочется скорее добраться до места. Охота на вечерней заре, когда птица слетается на кормежку, очень добычлива.

Я иду впереди, с тревогой посматривая по сторонам: места знакомые и… незнакомые! Ранней весной чакан и камыш вокруг наполовину выжигаются рыбаками. Тогда здесь был широкий обзор, и я без труда нашел Артельный, а сейчас он закрыт высокой стеной камыша. Где же этот поворот?..

Я даю знак спутникам и углубляюсь в заросли. Камыш стоит так плотно, что его приходится просто ломать. Внизу он переплетен вьюном и травой. Идти трудно. Я использую ружье как рычаг. Камыш ломается с оглушительным треском, поднимая тучи мошкары. Становится трудно дышать. Чувствую, что выбиваюсь из сил.

Меня сменяет Николай — механик холодильника, атлетически сложенный парень. Под мощными взмахами его рук стебли камыша валятся в разные стороны. Он идет быстро, мы едва успеваем за ним. Но скоро и Николай устает. Два раза он падает, запнувшись о толстые жгуты вьюна. Наконец, Николай останавливается и, тяжело дыша, спрашивает:

— Мы правильно идем?

Вопрос обращен ко мне, и я отвечаю не совсем уверенно:

— Кажется, правильно…

Вперед выходит третий наш товарищ — дядя Вася, заведующий почтой. Он еще молод, но за веселый, приветливый нрав и рассудительность все зовут его «дядя Вася». Он старается идти не напролом, а выбирает места, где камыш растет пореже, но тоже скоро устает. Становится ясно, что мы попали в «крепь» — заросли, простирающиеся на много километров. Обратно по проторенной дороге возвращаться легче. И вот мы снова у Застенного. После короткого совещания решаем пройти немного по ерику и попытаться опять пробиться через камыш.

На нас теплые фуфайки, тяжелые кожаные сапоги. Жарко. Нестерпимо мучит жажда. Срываем спелую, с лиловым оттенком ежевику, но после нее пить хочется еще больше. Стакан воды кажется сейчас самым желанным на свете…

Попытка пройти через камыш опять окончилась неудачей. Мы повторяли ее снова и снова, углубляясь от берега ерика в глухие, непроходимые места. Но дальше идти бессмысленно. Солнце неумолимо склоняется к западу, и вот его огненный диск уже коснулся горизонта. Охота на вечерней заре не состоялась.

Обратный путь невесел. Мы идем молча, с трудом нащупывая тропинку. С поля тянет сыростью, запахом прелых трав. Пронзительно кричит запоздавшая на ночлег чайка. Тьма становится все гуще. Налетевшая откуда-то сова с шумом шарахается в сторону. Ночь.

И вот мы снова на реке. Чуть слышно поскрипывают уключины, проворные капли сбегают с поднятых весел. Словно сказочный исполин дышит река, мерно вздымая свои глубокие воды. Где-то впереди маячат огоньки, доносится шум мотора. Это тоня Бороздника, здесь мы заночуем.

На серебристой глади речки угадывается темная линия поплавков невода. Она образует замкнутый полукруг. Невод медленно выбирают на берег. Раньше эту тяжелую работу выполняли вручную — теперь приводом от трактора. То и дело слышны всплески — это рыбаки сбрасывают рыбешку с полости невода обратно в воду. На лодке с двумя фонарями рабочий расправляет мотню — огромный мешок из крепкой сетки, куда в конце концов скатится вся рыба.

Мы причаливаем к берегу и идем в дежурку. В тесной комнатке, заваленной сетями, тускло горит «летучая мышь». На подоконнике, у изголовья кровати начальника тони Михаила Ивановича Иванова лежат карманные часы. Изредка к окну подходят люди и узнают, сколько времени. По этим часам ведется график притонений, происходит смена бригад. Мы просим дежурного разбудить нас в четыре часа утра и укладываемся спать.