Мы загнали машину в ограду.
Виктор остался сливать воду и прятать «дворники» с зеркалами, а я мимо покосившейся кладовки, мимо кучи свеженапиленных дров, через боковое крыльцо прошел в гостиницу и осторожно постучал в дверь, третью справа по коридору.
Раздался знакомый голос тети Маши.
– Покоя от вас нет…
Узрев меня за порогом, она высвободила мощные руки из карманов широченного халата и протянула мне навстречу вместе с массивной связкой разнокалиберных ключей.
– А я-то, старая, думаю, куды вы запропастились… Осень ужо, а вас и не видно… Пять годков у нас, и на тебе… Сменщица моя, Дарьюшка, так покоя не дает – когда, мол, геологи приедют… Глупая, для нее все с рюкзаками – геологи, а про землеустроителев она и слыхом не слыхала…
Я извлек из полевой сумки большую шоколадку и презентовал тете Маше.
– Вот внучке-то будет радость… А вы идите, располагайтесь в шестнадцатом, там открыто!
– Опять в апартаменты шабашника? – сказал я весело. – Помните, в прошлом году он всю ночь выступал, как на митинге? Помните?
В руках у тети Маши хрустнула шоколадка.
– Его же, сердешного… Его же по лету…
Лицо ее как-то враз постарело, и маленькая слезинка нехотя выползала из скопища морщинок.
– Зарезал, бич проклятый… Он его, как человека, к себе в бригаду взял… Отговаривали люди, отговаривали… Не послушал…
Она присела на диван.
– Господи, что же это делается, господи… Ведь у него семеро осталось… Семеро…
Мал-мала меньше…
Новый постоялец ворвался в номер, выдернул из кожаной куртки бутылку водки и с грохотом выставил на стол, рядом с мутным графином и щербатым граненым стаканом.
Мы с Виктором переглянулись и, как ни в чем не бывало, продолжали сидеть на койках.
– Будем знакомы, дорогие мои!
Сдернул куртку и, оставшись в тельнике с засученными рукавами, надвинулся на меня.
– Бригадир шабашников, а для друзей просто Гоча.
Я привстал и пожал его квадратную, изрядно намозоленную ладонь – газета у меня на коленях шумно смялась.
Крякнув, он развернулся на месте, отыскал глазами Виктора и, покачиваясь, двинулся на него.
Виктор предусмотрительно отложил в сторону транзистор и шагнул навстречу.
– Ребята, я в этом номере всегда останавливаюсь. Тетя Маша уважает и мою койку всегда для меня держит…
Прищелкнул языком.
– Не бесплатно, конечно!
Знакомство состоялось.
– У меня сегодня праздник… Я бы не сказал, что очень большой праздник, но достаточный для того, чтобы его отметить в нашем узком кругу!
Дверь открылась, и в комнату нерешительно вошел дядечка с большим, туго набитым портфелем.
Долго поворачивал голову сначала справа налево, потом слева направо и наконец выдавил из себя впрок заготовленную фразу:
– Мне сказали, что здесь одна коечка свободна.
А, подумав, добавил для убедительности:
– Мне только на ночку… До утрешнего автобуса.
– Проходи, дорогой, гостем будешь!
Шабашник, одним ловким движением коротких пальцев содрал пробку с бутылки.
– Места на всех хватит!
Дядечка продолжал топтаться у дверей.
– Ты что, русского языка не понимаешь?
Шабашник приблизился к дядечке и добродушно вырвал у него портфель.
– Проходи, тебе говорят! Не порти момент!
– Премного благодарен, премного благодарен… Мне только ночку, до первого автобуса… Только на ночку.
Шабашник поставил портфель на свободную кровать у окна, открыл шкаф и достал оттуда еще одну бутылку с чем-то густым и темным.
– Гранатовый сок… Из дому привез… Специально берег для такого случая… Представляете, о таком подряде договорился – все пальчики оближешь! Ох, и развернемся будущим летом! Не стыдно будет в Баку показаться…
Дядечка спрятал портфель далеко под кровать, торопливо разделся и нырнул под одеяло.
Мы даже не слышали, как он дышит.
– Странная у меня судьба, представить себе страшно, какая странная.
Шабашник откупорил зубами бутылку с соком и добавил несколько капель в водку.
– По рождению – грузин, проживаю и прописан в знойном Баку, вот уже десятый год строю в Сибири дома и коровники… И, надо сказать, строю прекрасно!
– За такие деньги, которые вы зашибаете, можно и дворец отгрохать.
Виктор подсел к столу и стал смотреть, как шабашник с юга перемешивает водку с гранатовым соком.
– Деньги даром никому не дают.
Шабашник посмотрел бутылку водки на свет.
– От темна до темна, без выходных, до холодов…
– Что-что, а вкалывать вы умеете.
Виктор повернулся ко мне.
– Как, начальник, насчет баночки тушенки?
– Давай, – сказал я. – Да попроси у тети Маши сковородку, не холодной же давиться.
– Минуточку.
Шабашник снова открыл шкаф и достал откуда-то снизу две большие фиолетовые луковицы.
– Тушенка, конечно, не шашлык…
Дядечка продолжал камнем лежать под одеялом.
– Деньги, деньги… – сказал шабашник, когда Виктор хлопнул второпях дверью. – У меня в Баку – пять мальчиков и две девочки, и жена не работает… Деньги… Да в соседней деревне, здесь, в десяти километрах, женщина – молодая, красивая… У нее мальчик и девочка… Много, да… Скажешь, нехорошо делаю… Там семья, тут семья… Но ты посмотри, посмотри!
