Его колено вырывается из-под моей ноги, но я хватаю его за голову и сворачиваю шею, прежде чем он успевает почувствовать боль. Отпускаю его и отхожу, а он валится на землю, будто пустой мешок. Бывает и труднее — иногда они неожиданно уворачиваются или стремительно отражают удар. Но чаще всего дело простое — не труднее, чем с манекенами на тренировке.
Когда я в боевом трансе, смотрю на всё как будто со стороны. Равнодушный наблюдатель. Одна часть меня, холодная и расчётливая, руководствуется только правилами и приёмами, знакомыми как свои пять пальцев. Другая часть — весь мой страх, гнев, горечь, соединившиеся в одно чувство, названия которого мне не найти. И оно пылает, будто мощнейшее топливо. Нам не запрещают испытывать эмоции, просто нужно их сдерживать и давать волю ярости, только если имеешь дело с врагами хозяев.
Вокруг оглушительный шум битвы. Мы скатываемся по склону, подобно волне, все двадцать человек. Огибаем блестящий горный хрусталь, проходим под арками из сталактитов. Минералы под подошвами ботинок крошатся, словно сахарные леденцы. Обхожу острые прозрачные шипы, способные проткнуть человека насквозь. Спуск становится всё круче, и мы несёмся вниз на бешеной скорости.
Воздух разрывает грохот осколочной пушки. Мужчине справа от меня очередь прошивает грудь, его вскидывает и отбрасывает назад. От выстрелов лес из кристаллов разлетается в мерцающую пыль. Задерживаю дыхание. Сейчас дышать опасно — можно сильно повредить лёгкие.
Мы надеялись, что они не успеют развернуть пушку. Взяв высоты и обойдя группу с флангов, рассчитывали, что элемент внезапности нам поможет. Лес разлетается на куски, каменные осколки пронзают солдат Эскарана, а я чувствую тошнотворный страх.
Три секунды, и мы сходимся с врагом. Вверх по холму навстречу нам взбегают другие гурта — зубы оскалены, ножи сверкают. Артиллеристы стреляют по своим же собственным солдатам. Они несут потери, но подкрепление всё прибывает и прибывает.
Один из гурта выделил меня из толпы — видно, заметил, что я из Кадрового состава, к тому же маленького роста и худенькая. Похоже, решил, что я менее опасна, чем мужчина вроде Ринна. В этом его ошибка. Уклоняюсь влево, потом отталкиваюсь и подскакиваю высоко вверх. Разворачиваюсь в воздухе, и моя нога ударяет ему в челюсть. Слышу, как треснула кость. Приземляюсь и бегу дальше. Вряд ли я его убила. Ну и ладно, не важно. С ним разберётся кто-то другой. А мне надо добраться до пушки. Ненавижу пушки.
Проходит ещё две секунды.
Теперь сквозь сталактитовые деревья видно озеро. Вода очень яркая — её подсвечивает фосфорическим сиянием планктон. Хрустальный лес тоже светится. А высоко над головой на тёмном своде пещеры искрится лишайник.
Одна секунда.
Лес вокруг меня опять начинает разлетаться на куски, пронзительно визжат снаряды, сталактиты бьются, будто стекло. Пушка стреляет в мою сторону, я выбираюсь из леса и утыкаюсь прямо в дуло.
Отскакиваю вправо и пригибаюсь. Каждая прожитая мною секунда — чудо. Осколки невидимыми иглами пронзают воздух. В этот нескончаемый момент я целиком завишу от воли случая — куда полетят снаряды, не отскочат ли рикошетом в мою сторону. Наконец сталактитов больше не остаётся. Окаменевший белый лес рушится, а я до сих пор жива.
Врагов всего шестеро. Двое около пушки, четверо выжидают, зажав в руках ножи. Перекрикиваются на этом своём мерзком диалекте, хором отдают противоречивые приказания — в общем, дисциплины никакой. Только услышу эти их протяжные, певучие согласные, в животе всё будто узлом скручивается. Давний страх, стыд, боль. Сосредотачиваюсь и направляю все эти чувства на врага.
Из наших я первая добралась так далеко, почти до самой пушки. Жалкая стенка из камней, которую гурта построили в качестве заграждения, меня, конечно, не останавливает. Наоборот, я использую её как трамплин — взбегаю вверх и прыгаю прямо на них. Моя цель — стрелки. Одному перерезаю горло, под коротким клинком мышцы и хрящи расходятся легко. Это хтономантический обсидиан — разрезает плоть, будто масло.
Вскоре подтягиваются остальные. К этому времени я уже успела ослепить второго стрелка и сломать ему таз коленом. Другие гурта даже приблизиться ко мне не могут. Реагируют они слишком медленно, по движениям заранее видно, когда они собираются нанести удар. Я опережаю врага на несколько шагов.
Пушка затихла, её вращающийся ствол замер. Отхожу в сторону, чтобы не мешать атаке солдат Эскарана. Гурта сопротивляются, но ничего поделать не могут. Проходит всего несколько минут, и противник разгромлен.
Теперь подсчитываем потери. Трое убито, один ранен, остальных оцарапало осколками. Я легко отделалась — всего штук десять царапин, ничего серьёзного. Могло быть и хуже.
Пока мужчины перегруппируются, присаживаюсь на стену у дальнего края и смотрю на озеро. Вдалеке от берега плавают эхру, их щупальца поднимаются, колышутся, соприкасаются. Эхру переливаются всеми цветами радуги. Их не волнует, что рядом умирают люди. Невольно засмотревшись, наблюдаю за ними несколько секунд и только потом перевожу взгляд на выстроившиеся внизу войска.