Оглядываясь назад, не могу припомнить, чтобы Баг хоть когда-нибудь не танцевал. Прозвище Баг — это, естественно, сокращение от «джиттербаг»; в конце тридцатых годов, когда мы, ученики выпускного класса, стояли на пороге необъятного мира и задумывались над жизненным выбором, которого не было, все сходили с ума от этого танца. Зато я очень хорошо помню, как Баг (на самом деле его звали Берт Багли — от прозвища «Баг» ему, как ни крути, было никуда не деться) под заключительные аккорды джаз-банда, игравшего на церемонии вручения аттестатов, вдруг выскочил вперед, прямо к сцене, и пустился в пляс с воображаемой партнершей. Зал взорвался. От криков и оваций можно было оглохнуть. Дирижер, вдохновленный самозабвенным мальчишеским порывом, дал знак музыкантам повторить последний куплет, и Баг тоже повторил свой танец; мы не жалели ладоней. Потом оркестр заиграл «Спасибо за память», и все стали подпевать, обливаясь слезами. Прошло много лет, но та картина не изгладилась из памяти: Баг с закрытыми глазами танцует возле сцены, вращая невидимую подругу на расстоянии вытянутой руки; ноги, словно по собственной воле, выписывают умопомрачительные фигуры — танец сердца, не знающий границ. Когда музыка смолкла, никто, включая джазистов, не хотел расходиться. Мы погрузились в мир, сотворенный одним из нас, и, как могли, оттягивали вступление в тот, другой, мир, который ждал за порогом школы.
Примерно год спустя Баг окликнул меня на улице, притормозив свой спортивный автомобиль с откинутым верхом, и говорит: давай, мол, заедем ко мне домой, съедим по хот-догу с кока-колой; я прыгнул к нему в машину, и мы понеслись, задыхаясь от ветра; по пути Баг не умолкал, хотя ему приходилось кричать во все горло, — трепался о жизни, о наступивших временах, но главное — о сюрпризах, которые ждут у него в гостиной — черт побери, в гостиной! — а также в столовой, в кухне и в спальне.
Что же он хотел мне показать?
Призы. Большие и малые, золотые, серебряные и бронзовые кубки, на которых было выгравировано его имя. Награды за победу в танцевальных конкурсах. Вы не поверите, но они громоздились повсюду: и у кровати, и возле кухонной раковины, и в ванной, а уж о гостиной и говорить нечего — там они, как стая саранчи, заняли все открытые поверхности. Трофеи стояли на каминной полке, в книжном шкафу, где уже не осталось места для книг, и даже на полу — между ними приходилось лавировать, но все равно несколько штук я нечаянно сбил. Баг сказал, в обшей сложности их набралось — тут он запрокинул голову и что-то подсчитал в уме — примерно триста двадцать; то есть в течение минувшего года он срывал награду едва ли не каждый вечер.
— Неужели, — ахнул я, — это все после выпускного?
— Вот такой я молодец! — развеселился Баг.
— Тебе впору магазин открывать! Признавайся, кто твоя партнерша?
— Не партнерша, а партнерши, — поправил Баг. — Три сотни девушек, плюс-минус десять, за триста вечеров.
— Интересно, где ты откопал триста способных и тренированных девушек, с которыми можно рассчитывать на победу?
— Почему обязательно способных и тренированных? — переспросил Баг, обводя взглядом свою коллекцию. — Это обыкновенные милые девушки, которые вечерами любят потанцевать. Но когда мы выходим на паркет, публика расступается. Все замирают и смотрят на нас, как на небожителей, а мы и рады, что никто не толкается.
Он разрумянился, покачал головой и ненадолго умолк.
— Ты извини. Что-то на меня накатило.
Но он не бахвалился, это было ясно. Говорил, как есть.
— А хочешь, расскажу, с чего все началось? — предложил Баг, когда передо мной появилось обещанное угощение — хот-дог и кока-кола.
— Не трудись, я и так знаю.
— Откуда тебе знать? — удивился Баг.
— Все началось в Лос-Анджелесе, с торжественного вручения школьных аттестатов. Кажется, оркестр играл «Спасибо за память», а перед этим…
— «Выкатывай бочку»…
— Вот-вот, «Бочку» — ты выскочил вперед и начал…
— А я и не прекращал, — перебил Баг и, закрыв глаза, с головой окунулся в те времена. — Я просто-напросто, — повторил он, — не прекращал.
— Теперь у тебя все пойдет как по маслу, — сказал я.
Если ничего не случится.
А случилась — ни больше ни меньше — война.
Помню, в выпускном классе я по наивности составил список своих лучших друзей, в который вошло сто шестьдесят пять человек. Представляете? Сто шестьдесят пять — и все как один лучшие друзья! Хорошо еще, хватило ума никому не показывать этот листок. Меня бы засмеяли.
Так вот, началась война, которая унесла жизни двадцати, если не больше, ребят, которые числились в моем списке, а остальные куда-то пропали: кто залег на дно, кто уехал на восток, кто обосновался в Малибу или в Форт-Лодердейле. Баг тоже входил в тот список, но оказалось, что я как следует узнал его только полжизни спустя. К тому времени я оброс приятелями и женщинами, с которыми можно было скоротать время, и как-то раз, прогуливаясь воскресным вечером по Голливудскому бульвару, услышал чей-то голос:
— А не съесть ли нам по хот-догу и не запить ли кока-колой?
Баг, понял я, еще не оглянувшись. И точно: он стоял на Аллее звезд,
