Владимиров Виталий
Униперис
(фантастика реальности)
Ненавижу двойные двери.
Проваливаешься в темноту, как в чернила, которые обесцвечиваются уже в кабинете начальника.
Он у нас респектабельный. Кожа на роже, как на чемодане миллионера, хрустальные очки, черный стол, деловой календарь-компьютер и семейное стереофото в серебряной оправе.
Полстены занимает групповой портрет маслом. Совет директоров нашего интерконцерна. Крайний справа — хозяин кабинета. У него на календаре помечено цифрами десять ноль-ноль и две буквы <Г> и <Б>. Десять часов утра, Гарри Белл.
Гарри Белл — это я.
— Привет, босс!
— Доброе утро, Белл.
Было такое впечатление, будто хозяин набрал в рот дерьма и улыбается.
— У меня всего три минуты, поэтому перехожу сразу к делу. Тираж альманаха "Третий глаз" опять съехал до минимума рентабельности. Белл — вы старый волк и знаете как охотиться за сенсацией. Если найдете что-то, что спасет альманах, то мы продолжим наши игры, если нет, то вывод будет грустным для вас. Как у Киплинга: Акела — волк, но старый, Акела не может вести стаю. Отправим с почетом на пенсию, у вас будет масса свободного времени, напишете главную книгу своей жизни, вы же балуетесь прозой, не так ли?
Осведомленность хозяина заложена в моем файле. Теми, кто меня заложил. Осведомителями. Эти никогда не состарятся и не потеряют работы.
— Настоящая проза — это не игра в салочки, — глубокомысленно заметил я.
— Согласен. Но пока Гарри Белл не столп постмодернисткого сюжета и лексики абсурдисткого алогизма, а свободный охотник за сенсацией. Не так ли?
— Да, сэр.
— Желаю удачи, Акела. Срок — две недели. Как раз за день до сдачи номера. Может быть, последнего.
Я вышел. Правда, успел прижать в темноте междверия секретаршу Пегги, но уж если это считать достижением, то в чем тогда высшая цель жизни?
Кстати, о цели.
В компьютерной игре "Поиск клада" красный человечек гоняется за белым. Белым, как седина Акелы. Выход где-то есть. Надо только иметь идею и реализовать программу. Загоняешь Красного Босса в тупик и выходишь на свободу. На набранные очки можешь погулять, но впереди новый Красный Босс, а то и два и программа посложнее.
А сейчас выход есть. Самый простой.
И я вышел на улицу.
Подождал пока сработает интуиция. Выбор должен быть алогично-точным. А вот и тот, кто мне нужен.
— Мечтаешь похудеть? — остановил я толстяка с густейшими бровями на мясистом лице.
— Что? — его брови, как гусеницы, поползли вверх.
— Быстренько назови два числа. Одно не больше пятидесяти, другое не больше пятисот. Ну!
— Сорок восемь и двести тридцать пять, — выпалил он. Гусеницы доползли до верхней отметки и грозили скрыться в густой шевелюре. — Давай рецепт, доктор.
— Поменьше движения, побольше мучного, приятель.
Толстяк, как хамелеон, поменял помидорный цвет своего лица на удушливо-фиолетовый:
— Катись к дьяволу!
— Уже в пути, — лучезарно улыбнулся я, опасаясь, что толстяк просто лопнет.
Сорок восемь и двести тридцать пять. Сорок восьмой том Всемирной энциклопедии. Двести тридцать пятая страница. Та-а-к! УНАНИМИЗМ… УНДИНЫ… УНДОЛЬСКИЙ… УНИВЕРМАГ… УНИВЕРСАЛ… УНИВЕРСАЛЬНАЯ АРТИЛЛЕРИЯ… УНИВЕРСИТЕТСКИЕ УСТАВЫ… УНИПЕРИС… УНИТАРИИ… УНИЯ… УННА…
Неужели мимо?
Может, УНИПЕРИС? Вроде бы ничего особенного? Универсальный перископ. Можно выставить окуляры на улицу и разглядывать прохожих, можешь увидеть содержимое комнаты сквозь витраж или запотевшее стекло. Такие перископы давно стоят во всех заповедниках. С его помощью заглянешь в глаза тигра так близко, как не заглядывает его самка, можешь увидеть отражение Земли в зрачках кондора, можешь объемно, стереоскопически, в ночи рассмотреть салон летящего на десятикилометровой высоте авиалайнера, Вещь классная, но рядовая. Хотя… Трансфокатор приближает на максимально близкое расстояние — это понятно, а вот сквозь, казалось бы, непроницаемое, как это?
О том, что считать непроницаемым, например, глаза моего босса или проницаемым, например, блузку его секретарши Пегги, я размышлял пока ехал в метро до станции "Kaluga". Вся нефть идет на экспорт, газолин дорог, как память о Сталине, держу свой "Ниссан-90" на платной стоянке, сам, как все, покупаю проездной. Зато с барахлом нет проблем и "Макдональдсы" на каждом шагу.
В железобетонном суперхаусе, как в углу супермаркета, я отыскал нужную флэт, то бишь квартиру.
Дверь после многих звонков приоткрыла свое вертикальное веко на размер, допускаемый цепочкой щеколды. Я долго объяснялся, пока дверь нехотя распахнулась.
У нее были желтые волосы, наглые без ресниц глаза стервы и рот без губ. Через короткий коридорчик она провела меня в комнату и обратилась к высокой спинке кресла, придвинутого к окну:
— К тебе. И не забудь содрать с него гонорар за интервью.
Дверь за ней захлопнулась с такой силой, словно попытались вышибить косяк.
Я подошел к креслу и обнаружил в нем человека, погруженного в такую глубокую задумчивость, что он скорее напоминал предмет невоодушевленный, нежели наоборот.
Я помахал рукой перед его немигающими глазами.
— О, извините, — очнулся сидящий и вынул из ушей герметические распорки. — Как это вам удалось уговорить Фригиду, чтобы она впустила вас? Присаживайтесь.
