Англия, 1798 год
— Это научит тебя держаться подальше, надутый индюк!
— Ах ты, маленькая мегера! Сколько раз я тебя предупреждал!.. Ну теперь ты сполна получишь все, что заслужила, — процедил сквозь стиснутые от ярости зубы Мэттью Ситон, свежеиспеченный лейтенант королевского флота.
Он был так взбешен, что едва владел собой. Надо сказать, было отчего: стоило ему сделать шаг за дверь своего загородного особняка, Ситон-Мэнора, как от великолепия новенького мундира не осталось и следа. Белые лосины, на которые Мэттью не позволял опуститься даже пылинке, оказались в пятнах глины, на плече темно-синего мундира расплылось мокрое, осклизлое пятно от разбившегося вдребезги гнилого яблока. Но особенно взбесило лейтенанта то, что малолетнее исчадие ада заранее спланировало эту возмутительную выходку.
— Я сыт тобой по горло, Джесси Фокс, — заявил он и крадущимся шагом направился к девочке. — Два года упорного преследования вывели бы из себя даже святого! Ты на каждом шагу обзываешь меня самыми идиотскими прозвищами, ты однажды запустила руку мне в карман, а теперь ты еще добралась и до моей одежды! Пришло время положить этому конец. Раз уж нужно, чтобы кто-нибудь дал тебе хороший урок, возьму-ка я это дело на себя.
— Тебе меня ни в жизнь не словить, мерзкая ты жаба! — Джесси вовсе не спешила обращаться в бегство и только делала шаг назад каждый раз, как Мэттью на шаг приближался к ней. — Я и хитрее, и ловчее тебя!
Она была похожа скорее на мальчишку-сорванца, чем на двенадцатилетнюю девочку, в своих до предела запачканных и ободранных штанах, в заплатанной домотканой рубахе не по размеру, с копной волос, светлых от природы, но грязных до рыжеватого цвета, небрежно заправленных под войлочную шляпу, основательно изъеденную молью. Не сводя взгляда с противника, девочка нагнулась, ловко подцепила еще одно гнилое яблоко из тех, что в изобилии валялись под деревьями, и размахнулась. Мэттью успел уклониться, но когда метательный снаряд Джесси просвистел мимо уха, ощутил новую вспышку справедливого гнева.
— Да ты хуже последнего мальчишки, даром что родилась девчонкой! Нет, ты хуже чумы! Весь Баклер-Хейвен стонет от тебя! Приличному путнику нельзя проехать через городок, чтобы у него хоть что-нибудь не пропало! Воровка, воровка! Помяни мое слово, кончишь дни в Ньюгейтской тюрьме!
— Убирайся к дьяволу, чертов урод! — крикнула Джесси. Мэттью сделал бросок в ее сторону, но она отскочила, издав такой пронзительный вопль, что у него зазвенело в ушах. Девочка бросилась влево, сделала обманное движение и тем самым увернулась в самый последний момент. Мэттью шепотом выругался.
— Самый-пресамый надутый индюк! — продолжала издеваться Джесси, остановившись на безопасном расстоянии от него. — Погляди только на себя: расфуфырился-то как! Небось, думаешь, все так рты и разинут только потому, что ты лорд паршивый?
— Нет, ты не девочка, а дьяволово отродье! — Мэттью сдвинул брови в самой свирепой гримасе, на какую только был способен. — Даже моряки, любящие посквернословить, и то не ругаются на каждом шагу.
Он сделал еще один безрезультатный бросок в сторону девочки, увенчавшийся тем же успехом. Джесси язвительно расхохоталась, потом бросилась бежать к ближайшей яблоне, простиравшей изогнутые нижние ветви над самой землей. Через несколько секунд голенастые ноги в грязных штанах энергично заработали, унося ее выше и выше, к безопасности.
И она сумела бы улизнуть от расправы, не будь Мэттью таким высоким.
Когда его рука сомкнулась на тонкой лодыжке девочки, как неумолимый капкан, он усмехнулся со злым удовлетворением. Рывок вниз был таким яростным, что Джесси выпустила ветку и повалилась с дерева, испуганно вереща. Она могла ничком рухнуть на землю, если бы Мэттью вовремя не подхватил ее. — Отпусти меня, поганый ублюдок!
Вместо ответа Ситон вцепился в узкие плечики Джесси и так тряхнул, что у нее клацнули зубы.
— Пора преподать тебе урок примерного поведения, пропащее создание!
Очередная встряска привела к тому, что ветхая шляпа свалилась с головы Джесси, однако сама она не выказала ни намека на раскаяние. Мэттью не пришло в голову, что, находясь в плену, девочка все еще способна на выходки. Он опомнился только тогда, когда одна из позолоченных пуговиц была с мясом вырвана из мундира. Еще не видя нанесенного ущерба, лейтенант понял, что произошло, по треску рвущейся ткани.
У него потемнело в глазах и свело челюсти от бешенства, перед которым прежняя ярость просто не шла в счет. Грязное личико девочки исказилось от страха, но Мэттью не заметил этого. Он за шиворот поволок се к витой железной скамье, врытой здесь же, перед яблоней.
— Все эти два года ты буквально выпрашивала наказание, Джесси Фокс, и теперь наконец ты его получишь, — прорычал он и, не обращая внимания на пронзительные вопли протеста, перекинул девочку через колено. — Я ведь предупреждал тебя, Честно предупреждал. Дьявол меня забери, если я буду жалеть о том, что сейчас сделаю!
Широкая ладонь опустилась на маленькие девчоночьи ягодицы со звучным шлепком. Джесси непритворно закричала: поношенные штаны, доставшиеся ей по наследству от брата, были плохой защитой от побоев.
