Илья Члаки
Т Ы П Р О С Т И М Е Н Я...
(монолог)
Двухкомнатная квартира. Впрочем, перед нами
лишь одна из комнат, дверь в другую закрыта.
Утро. Старик. Говорит в сторону закрытой
двери.
- Эй, старая, вставай, утро уже. Что-то поесть надо. Незачем так долго спать. Тогда надо было, в молодости, а теперь на заходе - нельзя. Да и брюхо у меня пустое. А мне, старая, голодать ну никак невозможно. Не привык я. Сама приучила. Так что я теперь могу и разозлиться. Эй, не слышишь, что ли? Чертовка! Чайник, так и быть, поставлю, но остальное сама будешь делать.
Идет на кухню, ставит чайник па плиту.
Нравится ей спать по утрам. Ночью, небось, колобродит, вот и дрыхнет теперь. Есть хочется... (Заглядывает в холодильник.) Сын где-то пропал, тоже хорош... пустой холодильник, знает ведь... Сыр уже три дня лежит... (Достает сыр, масло.) Спит баба!.. хорошо ей... не понесу туда чай, пусть знает. Привыкнет еще, так и буду каждый день к ней с кружкой бегать. Ничего, встанет, как миленькая. Яиц даже нет. Чертов сын. Ему уж... о, забыл сколько ему лет... Думаю, лет пятьдесят будет... ну да, если мне семьдесят шесть, да, наверняка... может, даже больше... Во сколько ж я его заделал? В двадцать четыре или в двадцать пять. А может, и в двадцать три. Не важно. Ловко я его тогда... Бабка, помнишь, что мы творили? Я помню, все помню. Не надолго, правда, тебя хватило... Ты вообще не по этому делу, все время о чем-то другом думала. Дура, всю молодость прошляпила. Такое дело, можно сказать, полностью пропустила. Хрен его знает, кто там был у нее до меня, но здорово он ей нагадил, отбил вкус от самого важного. Хе-хе! Но годик было нормально, хе, даже весело. Развлекались без перерыва. Помню однажды трое суток из постели не вылазили... Эй, старая, слышишь, что говорю? Вспомнил, как мы с тобой в постели три дня подряд... Помнишь? Еле ходил после этого. И ты, старуха, тоже. Хотя ты на день раньше отключилась. Не ври, я это точно тогда почуял. Глазки твои потухли и я понял - каюк, больше не может. Ух, разозлился. У меня еще - о-го-го! а она - все! Где ж любовь? Неприятно было. Помню. И не потому тебе расхотелось, что устала, ну, физически, а по-другому, не знаю почему... потому что глазки потухли. Все помню! Дал я тебе за это жару! Еще сутки без перерыва. Тебе все стер, себе, аж дым валил, но на своем настоял. Уважать должна! Слышишь? Должна уважать!
Какое уж там уважение... Жрать нечего, сыр засохший... видать, он у него полежал недельку, потом к нам попал... (Отрезает, ест.) Гадость все это! Нельзя эту дрянь есть! Вот отравлюсь твоим сыром и буду серить три дня подряд! Такую вонь подниму!.. проснешься тогда!.. Купить не может нормальной еды... Где твой сын?! Прыгает где-нибудь... лысый уже, а туда же... по бабам бегает, сволочь. Я знаю, он своей жене изменяет. Зуд у него там... носится со своей дубиной! Башки у него нет, только набалдашник, а мозгов - пф!
Вставай, старая, я есть хочу! Хоть кашу свари или картошки... С такой женой кости сами в гроб пойдут. Хорошо устроилась, развалилась себе, а я отдувайся. Я тебе чай не понесу! Сама придешь, ничего с тобой не будет!.. Я, может, больной. У меня, может, столько болезней!.. может, они даже очень опасные... может, смертельные!.. Я, вон, не сплю все время!.. Голова спать не хочет! Гадости всю ночь какие-то думает! Башка моя давно подохла, никак меня остального за собой не затащит. Мучаюсь тут с тобой... Чай ей, видишь ли, подавай. Тоже мне барышня нашлась. Всю жизнь - барышня, пора и слугой побыть. Да ладно, никто не поверит, что ты в молодости другой была. Такой же. Ни вот на столечко не изменилась. Никогда ничего не допросишься. (Наливает чай в чашку, бросает два куска сахара, делает бутерброд с сыром.) А могла быть нормальным человеком, могла. Была ведь. Хоть недолго, а была. Когда глаза еще горели.
Не понесу тебе чай и бутерброд не дам, ты все равно спишь, а я есть хочу, голодный... Где твой сын? Когда он еще придет?.. Он месяц может не приходить, ты ему не нужна, ясно тебе, не нужна!.. А у меня уже сил нет в магазин ходить. До угла дойду, дальше не могу, ноги болят, хоть кричи караул. До булочной еще смогу доковылять, а к молочной - нет, не доползти. Все, старая, будем с тобой голодать. На голодном пайке будем сидеть. А что? Два дня мы уже... Вот жизнь пошла! Как в войну.
Помнишь войну? Ни черта ты не помнишь! С кем ты тут... пока я там по дерьму скакал?! Три года без мужика, да?!
Дудки! Кто тебе поверит! Небось, за три года такое тут накувыркала! Рассказывай! Три года... Ничего, пехота, мы свое тоже не теряли! Так-то, бабка!
Ох, эта сука, подкаблучница фашистская!.. В Чехословакии это было, в деревне. Тварь, не хотела! Силой взял, гадину! Ух, я ей!.. вокруг дети снуют, она орет, а мне плевать!.. Знай наших! Чуть до смерти ее... даже жрать не стал, как ее увидел!.. Извивалась подо мной, как змея! Ничего, слезами умойся! Так голодный и ушел.
Вот и все, за три года эта да еще три или четыре таких же... За всю войну по-настоящему ни одной бабы не было! Так-то! Я с ума сходил! Слышишь?! Я выл! Выл как зверь!..
