«Илиада», «Одиссея» и сохранившиеся пересказы и обрывки «троянского» эпического цикла, а также некоторые другие источники, дошедшие до наших дней, дают уникальный материал о предыстории европейской цивилизации, ценность которого не должна поблекнуть ни от «аналитического подхода», который вот уже целый век расчленяет наследие Гомера на фрагменты и объявляет их просто переписанными сказаниями разных времен и народов, ни от фантазийного приобщения произвольно «раскрашенной» истории к потребностям современной публики.
«Аналитический» метод не щадит ничего — даже предмета своих исследований, оставляя после себя разнородные осколки, в которых уже нет никаких сюжетных линий истории, никакой тайны истории. Также и кинематографическое иллюстрирование древней истории, пренебрегающее деталями и надежно установленными фактами, подменяет историю веселыми картинками для инфантильного восприятия. Тому и другому может быть противопоставлен только «синтетический» метод, который использует древние источники, собирая из них целостную картину, не фальсифицируя ничего, как бы ни было соблазнительно придать древним сюжетам романтические черты.
Даже образованный обыватель ХХI века не особенно интересуется глубинами истории, пока какой-нибудь скандал не объявит, что гомеровская Троя находилась вовсе не там, где нашел ее Шлиман, а в другом месте. Или что очередные раскопки или лингвистические штудии показали, что Троя — это образец азиатчины, а напавшие на нее ахейцы — образец цивилизации. Но так история закрывается и подменяется фантазийными фальшивками. Лишь детальная реконструкция, в которой правдоподобие подкреплено достоверными фрагментами и концептуальными решениями, раскрывает нам тайны истории и дает поучительные уроки.
В реконструкции Троянской войны мы видим перекличку эпох, объясняющую современые нам события. Мы замечаем, что Россия временами становилась учеником Европы, но в XIX веке она закончила очередной этап ученичества и потому в следующем веке была растерзана революциями и войнами. Учителя не хотели, чтобы ученик превзошел их. И потому прервали естественное течение истории чудовищными военными преступлениями. Нечто подобное произошло и с Троей, которая начала возвышаться над микенскими государствами, у которых когда-то ходила в учениках. И тогда учителя организовали масштабную военную экспедицию, истерзали Трою войной, после которой она уже не смогла подняться. А микенская цивилизация закатилась, обрушившись в «темные века» беспрерывного кровопролития — пока новая цивилизация не пришла ей на смену, многое зачерпнув из самых светлых времен предшествующей эпохи.
Недоверие к достоверности описанных Гомером событий, а также к открытиям Шлимана и Блегена уничтожают саму возможность реконструкции эпохи — как ее светлых, так и темных сторон. Но «аналитика», доведенная до нигилизма, уничтожает и саму науку — обращает недостоверное, неполное знание против наиболее достоверного, наиболее полного. Широкий простор для домыслов дает фрагментарное знание и домыслы, основанные на сомнительных предположениях. Например, считается, что чем больше эпитетов у героя, тем его происхождение древнее. Такой подход может быть опровергнут простой мыслью о том, что эпитет просто разделяет героев, имеющих одинаковые имена — чтобы их не спутать. Для имени Парис не требуется никаких эпитетов, потому что оно уникально. А вот для прозвища того же героя — Александр — эпитеты требуются, чтобы не спутать его с носителями таких же прозвищ. То же касается Елены Прекрасной, которая аномальной частотой эпиклезы просто отделяется от множества других Елен.
При реконструкции Троянской войны мы должны опираться на здравый смысл: не соблазняться верой в богов ахейцев и троянцев. Эти боги, разумеется, никогда не существовали. Еще в древности мыслители осторожно предполагали, что это имена наидревнейших героев. Но поскольку их история полностью сказочна, мы должны отделять мифологические украшения от основы повествования. Предполагая, что эти украшения появись позднее — может быть, как раз во времена греческой архаики, когда божественные сюжеты подкрасили сухую летопись и сохранили ее в таком виде. Но, вполне возможно, они существовали изначально, поскольку без этого поэтика не закрепила бы в истории летописные факты.
«Аналитики» предпочитают видеть в украшениях текста — его основу, уличая Гомера (а реально — поздних рапсдов, ублажавших публику, и переписчиков, подправляющих тексты) в том, что вся божественная основа взята из самых разнообразных источников. Таким образом, гомеровский сюжет «прилипает» к мифологических изыскам и с их помощью растаскивается на бессвязные фантазии. Порочна не только такая методика работы с гомеровскими текстами, но и сама задача, которой служат подобные методики.
Чтобы реконструировать события Троянской войны насколько это возможно, мы должны прочесть, прежде всего, «Илиаду», пропуская все, что не укладывается в стиль летописи. Прочтение «Илиады» без мифологического пласта и эпических украшений позволяет видеть ткань событий без отвлекающих моментов. Противоречия, которые с древности обнаружились в «Илиаде», мы должны объявить как раз свидетельством ее достоверности: они не устранялись при переписке, поскольку библиотекари видели в них непостижимый смысл, который может быть открыт более поздними их последователями. В то же время, эти противоречия надо постараться разрешить, учитывая, что изначальная «Илиада» была расчленена рапсодами на отдельные песни, которые проще было заучивать. Потом они «сшивались» — в соответствии с запросами публики. А позднее, когда тексты Гомера канонизировались для целей афинской политии, наиболее удобная и полезная Афинам «сшивка» оказалась последней и завершающей. Хотя и дорабатывалась еще несколько веков — вплоть до переписчиков Александрийской библиотеки. Мы же теперь можем «сшить» сохраненные песни в ином порядке, стараясь убрать противоречия иным хронологическим порядком.
