Ложь о любви. Как обыденно.
– Сьюзен… Милая Сьюзен, выслушай меня, пожалуйста. Мне столько нужно тебе рассказать, объяснить, больше всего на свете я хочу, чтобы ты наконец поверила мне. Хочу быть с тобой честным до конца. Ты узнаешь обо всем. Но я начну с самого главного. – Красивый темноволосый мужчина в рубашке, испачканной кровью, нежно коснулся пальцами щеки белокурой девушки, она опустила глаза, словно не желая того, что произойдет дальше, но дрожь ее длинных ресниц и трепет тонких ноздрей выдавали сильнейшее внутреннее волнение. – Я люблю тебя. И ты это чувствуешь. Я готов…
– Ах, Джек, и на что же ты готов ради этой любви? – Девушка нервно сжимала в руке носовой платок. Она смотрела на мужчину почти с отчаянием. – Откажешься ли ты от всего, что сейчас важно для тебя? Твои безумные друзья, эта нелепая жизнь, наполненная нелепым риском…
– Тьфу! – Лорин, не оборачиваясь, нажала на кнопку выключения, направив пульт на телевизор через плечо. Зеркало послушно отразило темный четырехугольник погасшего экрана за спиной Лорин. – Чем только не забивают эфир! Он хочет ее, она хочет от него жертв – и где же здесь любовь? Одни только логические ошибки…
Лорин внимательно изучала свое отражение в зеркале. Что-то не выглядит она счастливой. Привлекательной? Необычное яркое лицо южанки, длинные прямые волосы, гибкое и стройное тело танцовщицы – да, она привлекательна. Ироничной? Да, об этом говорили изгиб левой брови, чуть более приподнятой по сравнению с правой, и улыбка, постоянно прячущаяся в уголках губ, даже когда они сомкнуты. Умной – конечно, такой пристальный взгляд и высокий лоб… Но вот каких бы то ни было признаков счастья или хотя бы кратковременной, но бурной радости в ее облике не наблюдалось.
Ну и что? Это же не моя свадьба, не мой девичник… И вообще, моя подруга бросается в такой омут, а я могу разве что стоять на берегу и смотреть, надеясь, что она справится и удержится на поверхности!
За стеной послышался звук – такой издает захлопнутая кем-то в ярости дверь. Тяжелые и быстрые шаги по лестнице. По другую сторону двери – звон разбитого стекла или фарфора и хруст осколков, на которые наступили ногой.
И правда о жизни.
Лорин усмехнулась не без горечи.
А ведь все это так естественно, так объяснимо. Конечно же – со всех сторон только и трубят о радостях настоящей любви!
Лорин несколько раздраженно и излишне поспешно расстегивала пуговицы на блузке: алая совершенно не подходит к этим брюкам, нужно надеть черную с серебристой нитью…
Когда тебе семнадцать, объекты этой самой настоящей любви меняются с никого не пугающей частотой, а когда внезапно стукнет тридцать, понимаешь, что ее-то, настоящей, истинной, великой, – не было и, скорее всего, уже не будет… Тогда хватаешься за первую же удобную возможность не остаться в одиночестве – вот ты уже и замужняя женщина. Или женатый мужчина.
Длинные струящиеся волосы цвета ореха – в высокий хвост, челку – оставить…
А потом оказывается совершенно невозможно жить со своим избранником, а ты все равно живешь, и скандалы – один за одним. И дети повторят все то же, шаг за шагом, потому что будут грезить о неземной любви – и не будут знать, как ладить с тем, кто каждый день рядом. Если, конечно, не окажутся хоть чуточку умнее судьбы, которую, сами того не зная, навязывают им родители…
И последнее прикосновение пуховкой ко лбу и щекам. Готова.
Лорин Ноубл была твердо уверена в своем интеллектуальном превосходстве над тысячами несчастных в браке и любви женщин. Она-то к своим двадцати шести годам знала наверняка, что «настоящая любовь» – один из ключевых мифов человеческой культуры, «жили долго и счастливо» годится только для финала детских сказок и дамских романов, а «прекрасный принц» – довольно редкая и очень зыбкая иллюзия, вызываемая либо романтическим настроем впечатлительной натуры, либо талантливой ложью со стороны вышеназванного «принца».
Жилось с этим знанием не то чтобы очень радостно, но в чем-то легче, чем многим. Цинизм, как и большинство негативных реакций, значительно упрощает взгляд на мир.
В квартире Элен Хант было очень шумно. Ну еще бы, а вы когда-нибудь видели вечеринку, которая не была бы шумной? Тем более если речь идет о компании подруг, которые собрались попрощаться со свободной жизнью одной из них.
В общем, соседи Элен могли отчетливо слышать громкие звуки ритмичной музыки и гул женских голосов, пронзаемый иногда взрывами веселого смеха. Конечно, вряд ли это доставляло им удовольствие.
– Ну а это вам, мистер Пенс, за все мои страдания в пятницу, две недели назад, когда я в два часа ночи от безысходности разучивала песни «Модерн Токинг» при вашей технической поддержке! – мстительно провозгласила высокая блондинка очень эксцентричного вида с короткой стрижкой.
Она-то, собственно говоря, и являлась хозяйкой квартиры. Элен приблизила рычажок мощности к отметке «максимум». Музыкальный центр, надо сказать, был хорош: вибрация пола и мебели стала вполне ощутимой. Элен с выражением мрачного блаженства на лице посмотрела на потолок – туда, где, по ее представлениям, должен был метаться в отчаянии сосед сверху, большой любитель романтических ритмов восьмидесятых.
