Глава I
МИЛЛИОН В МРАЧНОЙ КОРЗИНЕ
Свадьба – дело интересное. Особенно для гостей. Сомнительно, что такое уж увлекательное это дело для жениха и невесты. И уж совсем тяжкое и хлопотное для тех, кто эту свадьбу устраивает. Василиса Олеговна и Людмила Ефимовна свадьбу проводили, поэтому вечер для них был особенно трудным. Сейчас они, ломая каблуки, волокли тяжеленные китайские сумки с костюмами на третий этаж и заунывно проклинали все на свете. Особенно возмущалась своей горькой долей неказистая, тщедушная Людмила. Может быть, оттого, что помимо увесистого баула ей приходилось переть еще и баян.
– Нет, ну ты посмотри, что за мужик нынче пошел. Ни один, ну просто ни один не предложил дружеское плечо или какую-нибудь другую часть организма для помощи несчастным женщинам. Все приходится самим.
– Люся! Пойми же, наконец, – пыхтела длинная и плоская, как алюминиевые профили вождей в былые времена, Василиса, – мужчины – это отрыжка природы! Но и они понимают, что такие целомудренные девушки, как мы с тобой, ни за что на свете не приняли бы от них никакой помощи, вот и не рискуют навязываться.
Этим «девушкам» было изрядно за пятьдесят, а недоступность и целомудрие не помешали тем не менее одной из них заиметь дочь, а другой – некогда разродиться сыном. Причем мужей как таковых у дамочек не имелось. Теперь дети были уже совсем взрослые, жили отдельно и, чем занимаются их мамаши, не очень знали.
– Слушай, Василиса, ведь есть же у твоего Пашки машина, чего ж он матери помочь не может? Мы бы ему даже за бензин заплатили.
– У него машина заправляется газом, он бензином не пользуется. И потом, я тебе уже говорила – начальник у него, старший следователь Перышкин, так он Пашке знаешь что сказал? «Ты, – говорит, – Курицын, повышаешь не раскрываемость преступлений, а только рождаемость детей! Ты что же, решил один всю нацию восстановить? Если тебе, кроме детопроизводства, заняться больше нечем, так я тебе быстренько занятие подыщу!» И сунул ему целую кипу дел. Одних «глухарей», надо думать. Представляешь, гад какой! Поэтому теперь Пашка и днюет и ночует в своей ментовке, а у него дома дети и жена беременная.
– Да уж, ему самому впору помогать, а не от него помощи дожидаться, – вздохнула Люся и потащила свой баул дальше.
– Ну, наконец-то, – выдохнула Василиса Олеговна, освобождаясь в коридоре от тяжелой ноши, – Люсь, да отпусти ты баян! Господи, как хорошо, что ты не пианистка.
Людмила Ефимовна, она же Люся, как ее звала подруга, аккуратно поставила инструмент и, скинув шубейку, побрела на кухню. Там она вскипятила воду и с кружкой вернулась в комнату. После трудового вечера, или даже ночи, так хорошо было выпить чашечку кофе, развалиться в кресле, вытянуть затекшие ноги и на минутку прикрыть глаза. И помолчать. И не слышать никого и ничего.
– Люсь, у нас есть что-нибудь сладенькое? – затрубила в соседнем кресле Василиса.
Лучше всего сейчас было притвориться спящей.
– Люсь, ну не прикидывайся, лучше скажи, у нас никаких конфет не затерялось? Или пирожных?
Самое главное – постараться не слышать назойливой подруги.
– Ты еще всхрапни для убедительности. Неужели трудно ответить – есть ли у нас что-нибудь сладенькое? Я так вымоталась сегодня, что просто до обалдения хочу, например, торта.
– И где я тебе сейчас сладенького возьму? Ты же на свадьбе была, чего ж не ела?! Там тебе прямо в рот пихали! – не выдержала Люся.
– То есть… – задохнулась от подругиного непонимания Василиса. – Ты же знаешь, я работаю ртом. В том смысле, что я – тамада! И я не могу допустить, чтобы этот самый рот был в рабочее время забит чем попало!
– А ты что попало в рот не тащи! И не донимай меня после рабочего дня!! И после ночи! Ладно, чего это мы? Сейчас сумки растрясем, там наверняка и тортик отыщется, и конфетки. Только подожди немного, руки гудят.
Василиса печально вздохнула. Как-то незаметно женщины чуть не поссорились, а это не к добру. Нет, на самом деле, если Люся так вот кричит – быть беде, это уже проверено. Взять хотя бы последний раз – полгода назад Люся так же грубо пререкалась с Василисой, а вечером того же дня стало известно, что безвременно ушла из холостой жизни их третья подруга – Мария Игоревна Савина. Машенька выскочила замуж за лысенького, жирненького Петюню, который не имел ни денег, ни квартиры и мог похвастаться только пятью детьми – четырьмя мальчиками запущенного воспитания и доченькой с сомнительными умственными способностями. Указанная молодая поросль от двенадцати до шестнадцати лет с комфортом расположилась в Машиной полуторке и радостно улюлюкала при виде каждого нового гостя. Подругам стоило один раз посетить Машкино супружеское гнездо, чтобы надолго забыть про ссоры. Хотя справедливости ради надо сказать, что оперившийся материально Петюня подруг жены не забыл. Он создал свое бюро по проведению увеселительных мероприятий с радостным названием «Улыбка», пристроил туда Василису и Люсю и отдавал им самые выгодные заказы. Подруги ходили по юбилеям, свадьбам и зарабатывали свои нелегкие, но нескудные рубли. Василиса оказалась талантливым тамадой, а Люся веселила народ забористыми эссе на баяне. Жили подруги в двухкомнатной квартире Василисы, а Люсины хоромы в центре города сдавали в аренду. Оплата за сданное жилье шла в совместный бюджет, и женщины жили безбедно, мирно и дружно. И все же сегодня Люся взорвалась буквально на пустом месте, а это может означать лишь одно – жди неприятностей.
