Сегодня я снова предпринял небольшую прогулку в машине времени. На этот раз решил заглянуть в прошлое. Ровно в полдень я включил мотор и помчался в глубь веков со скоростью шесть месяцев в секунду; спустя четверть часа я уже был на месте.
Датометр показывал 8 февраля 1487 года.
Машина финишировала на придунайском холме — там же, откуда взяла старт.
Я оглянулся. Невдалеке плотники возводили мост под надзором солдат в железных латах. За Дунаем, в Буде, поблескивали кольчуги и длинноствольные ружья воинов, которые в походной колонне двигались к крепости.
Выпрыгнув из машины, я подошел к стражнику у моста.
— Скажите, пожалуйста, что там за армия? — вежливо спросил я.
— Протри свои очи, — ответил он выспренне. — То войско из Вышеграда под водительством славного Матиаша.
Ну разумеется, ведь сейчас здесь правит король Матиаш. Но почему он оставил свой Вышеград? Должно быть, тут что-то готовится?
— А зачем собралась такая армия? — продолжал я любопытствовать.
— Идем в поход на турок, — ответил воин.
Ого, значит, война! Это становится интересно. В моем мозгу мгновенно пронеслась уйма блестящих идей: стоит мне воспользоваться хоть малой толикой знаний, принесенных с собой из XX века, как я войду в историю величайшим человеком, стану гением той далекой эпохи. Известно, что король Матиаш был неглупым малым. Он, несомненно, извлечет пользу из тех открытий и изобретений, которыми я, человек XX столетия, с ним щедро поделюсь. Что для него Вена! Вооружившись моими знаниями, он сможет завладеть Парижем и Лондоном, завоюет весь мир и прославит мое отечество на века, превратив его в величайшее государство земного шара. Мировая история будет изменена. Более того, придется перекроить курсы истории в университетах. Вот поднимется кутерьма!
Не хочу утомлять читателя излишними подробностями. Буду краток: через два часа благодаря принятым энергичным мерам я добился аудиенции у монарха.
Его величество производил впечатление весьма симпатичного, толкового и светского человека. Говорили, что у него орлиный нос. Ничего подобного, нос как нос, вполне обычный.
Он обратился ко мне по-латыни. К сожалению, я кончил гимназию, что на улице Марко, и посему попросил его объясняться по-венгерски. Он соизволил дать милостивое согласие, и я коротко ему изложил, что, узнав о его военных намерениях, добился аудиенции, дабы поведать его королевскому величеству о некоторых выдающихся изобретениях, с помощью которых он сможет за несколько дней вдребезги разбить турецкую орду. Я только просил предоставить в мое распоряжение известное количество стройматериалов и сотню—другую рабочих рук, после чего я берусь изготовить такие вещи, о которых он не смел и мечтать.
Его величество благосклонно выслушал мою пылкую речь, а потом проводил в большую мастерскую, где мне дали рабочих. Монарх пожелал лично наблюдать за моими усилиями и велел поставить свой трон в центре мастерской.
— Первым делом, — начал я, — мы сконструируем такое ружье, которое способно в одну минуту сделать шестьдесят выстрелов. С его помощью можно косить ряды врагов, как траву в поле. Это изобретение называется ружьем-автоматом.
Мастеровые слушали меня затаив дыхание и ожидали распоряжений.
— Итак, — сказал я, — прежде всего возьмем эту… как ее… (“Ай-яй-яй… как же делают автоматы?”)
— Значит, — глубоко вздохнул я, — мы берем эту самую… что называется…
Нет, черт подери, ведь я, оказывается, не знаю, как делают автоматы. Помню только, что-то надо крутить и вертеть… Однажды в газете, в разделе “Всякая всячина”, я читал, как их делают, но это было очень скупое описание, без единой схемы и без чертежей.
Я почувствовал, как кровь прилила к щекам.
— Вообще говоря, — непринужденно перебил я сам себя, — автомат не самое важное. Давайте лучше соорудим аэроплан, на котором можно летать над войском противника и сбрасывать бомбы. За какой-нибудь час мы разгоним всех турок.
Меня слушали не дыша. Я старался говорить конкретно.
— Аэроплан делают так: берут два больших куска парусины, складывают наискось, вот так, как я показываю, потом привинчивают к нему пропеллер, который и приводится в движение мотором…
— Постой, мой друг, — благосклонно прервал меня его величество король, — что ты называешь мотором?
— Мотор — это пустяк, — опрометчиво выпалил я. — Одним словом…
В конце концов, что он ко мне пристал? Почему я должен знать, как делается мотор? Ведь я не инженер и не механик, я всего-навсего журналист.
Как теперь выкрутиться? Дело нешуточное, этим людям надо показать что-то конкретное… Вот тот детина со злым, багровым лицом (наверное, какой-нибудь полководец!), почему он так подозрительно поглядывает на меня? Стой! Я спасен! Покажу им, как наладить телеграф, и они от изумления ахнут.
— Прежде чем заняться аэропланом, — быстро переменил я тему, — предлагаю соорудить приспособление, с помощью которого можно вести переговоры на сотни километров… Наши передовые отряды смогут сообщать обо всех передвижениях вражеских войск… Понимаете?
— Понимаем! Делай хоть что-нибудь, черт возьми, — изрек краснолицый полководец, явно без особого расположения ко мне.
