10 января 1989 года, в пятницу, в одиннадцать часов сорок восемь минут утра распахнулись тяжелые железные ворота Белого дома, и несколько мгновений спустя президентский кортеж остановился у Северного входа. В соответствии с традицией, вновь избранный президент с супругой, мистер и миссис Такер, были доставлены в зал, откуда им предстояло сопровождать президента Рейгана и первую леди к автоколонне, готовой совершить путешествие на Капитолийский холм к зданию Конгресса.
В Вашингтоне стоял ясный, холодный зимний день, прекрасный день для проведения церемонии инаугурации. Даже в воздухе чувствовалось напряжение, всегда соприсутствующее подобным историческим событиям. Для команды Такера этот день знаменовал собой не столько конец двадцатидвухмесячной гонки, сколько начало воплощения мечты.
В ожидании мы с Майком Фили, пресс-секретарем вновь избранного президента, сидели в нашем лимузине, отделенном от президентского несколькими машинами службы безопасности. Внутри было не продохнуть от сигарет Фили, и я даже забеспокоился, как бы у меня не случился приступ астмы.
Прошло десять минут. Фили занервничал. Потом и я призадумался. Действия президента расписаны по минутам, и задержка, подобная теперешней, в то время как вся нация ждет обоих президентов, не предвещала ничего хорошего.
Сидевший впереди охранник прижал к уху наушник, потом сказал в микрофон, укрепленный на рукаве рубашки: «Говорит Танго Один. Не повторите еще раз, сэр?» Внимательно выслушав сообщение еще раз, он повернулся ко мне.
– Мистер Вадлоу, Феникс требует вас немедленно в кабинет Рузвельта.
«Феникс» было кодовое имя, присвоенное президенту Такеру секретными службами.
– Господи! – Фили посмотрел на часы. – Это ужасно.
– Расслабься, – весело отозвался я, потому что в то утро проснулся в прекрасном настроении. – Может быть, они фотографируются.
Меня провели по западному коридору прямиком в кабинет Рузвельта. Вновь избранный президент, миссис Такер, несколько сотрудников Рейгана и членов кабинета, которые должны были сопровождать бывшего и вновь избранного президентов на Капитолийский холм, сбились в кучу в дальнем углу. У всех были мрачные лица. Президент помахал мне рукой. Приблизившись, я понял, что сейчас стану участником драматических событий, хотя, возможно, свою роль тут сыграла подсветка.
– Герб, – проговорил Такер почти шепотом, – у нас тут неприятности. – Он тяжело вздохнул. – Президент не может покинуть Белый дом.
Я не понял.
– Прошу прощения, сэр?
– С ним врач сейчас. Обсуждается, не вколоть ли ему адреналин.
Во время переходного периода близкие к президенту Рейгану люди в частных беседах деликатно намекали мне на то, что их шеф выказывает все более тяжелые признаки старения. (Через несколько недель ему должно было исполниться семьдесят восемь лет.) Министерство обороны не так давно разработало план на случай непредвиденных обстоятельств, по собственной двусмысленной формулировке сотрудников, план «непрерывной командной цепи». Мои мысли сразу же завертелись, но не вокруг наших эмоций по отношению к происходящему, а вокруг 120 000 зрителей, приглашенных VIP, прессы, агентов безопасности, воздушных диспетчеров (мне удалось договориться насчет отмены взлетов и посадок в Национальном аэропорту во время инаугурационной речи президента) и всех остальных, кто ждал начала церемонии, грозившей превратиться в кошмар.
– Вы говорили с ним?
– Говорил, – ответил вновь избранный президент. – Он сказал, что у него болит спина, что он устал, что на улице холодно и что сегодня ему не хочется никуда двигаться.
– А-а-а… – выдохнул я, не зная, какие подобрать слова.
– Он был очень мил. И даже сказал, мол, он надеется, что не причиняет мне неудобств.
– Понятно. А он не сказал, когда ему захочется выйти отсюда?
– Сказал. Весной.
– Весной…
Несколько недель у меня ушло на составление плана инаугурационных торжеств. Я продумал все, включая вывоз 2800 фунтов лошадиного навоза, – неизбежной неприятности во время парада. Но такое мне не приходило в голову.
Миссис Рейган и Джим Нотт, полномочный начальник штаба президента Рейгана, находились в Овальном кабинете и пытались уговорить президента одеться. В это утро он не желал вылезать из пижамы.
Вновь избранный президент Такер повернулся к собравшимся и тихо произнес:
– Господа, наверное, нам придется обсудить сложившиеся обстоятельства без свидетелей. Почему бы нам не перейти в зал совещаний?
Пока мы все спускались на первый этаж в Западном крыле здания, министр обороны Р. Ганнибал Баудитч пробормотал себе под нос, но довольно громко:
– Раскомандовался, будто он уже президент.
«Отлично», – подумал я. Переходный период оказался нелегким.
Восемь человек, представители Рейгана и Такера, заняли места вокруг гладкого белого стола из ясеня. Здесь всегда возникало ощущение, будто находишься в банковском подвале. Шипящий звук, исходивший от пола, защищал зал от прослушиваний. Каждый раз, когда открывалась дверь, загоралось красное табло: СОСТОЯНИЕ ПОМЕЩЕНИЯ: ОТСУТСТВИЕ ОХРАНЫ ТАЙНЫ ПЕРЕГОВОРОВ. Перед нами стояли семь телефонных аппаратов, шесть белых и один красный.
