Вл.Захаров
Ступить за ограду
Когда в августе 1942 года в Ставрополь, где жила семья будущего писателя, вошли немцы, Юрию Слепухину едва исполнилось шестнадцать. Оккупация продолжалась всего полгода, во и этого хватило, чтобы сломать множество судеб: сотни молодых людей обоего пола, целых семей, были угнаны в Германию. Слепухин оказался среди них, он испил эту чашу. До дна. Потом, после освобождения, будут лагеря для перемещенных лиц в Нидерландах, два года трудного, неустроенного житья в послевоенной Бельгии, отъезд в Южную Америку, в немыслимо далекую Аргентину.
В Буэнос-Айресе Слепухин - строительный рабочий, механик, квалифицированный электрик, способный художник-оформитель. Перепробовано, и не без успеха, множество профессий, но ни руки, ни мозг не могут закрепиться на чем-то одном, мешает ощущение временности, вынужденности. Просыпается тяга к творчеству, желание писать, но и оно отравлено тоской по Родине, ни на миг не отпускающим стремлением вернуться. О сталинской политике в отношении советских людей, депортированных немцами, попавших в плен, живших в оккупированных областях, в Аргентине известно. Ожидание лучших времен растягивается на десять лет. Это много или мало? Неиспытавший не ответит. Слепухин начинает хлопоты о возвращении сразу, как только доходит до Буэнос-Айреса весть о XX съезде партии. В 1957 году - он дома.
После возвращения Слепухин напишет о советской молодежи накануне войны - "Перекресток"; об оккупации - "Тьма в полдень"; об антифашистском Сопротивлении в третьем рейхе - "Сладостно и почетно"; о наших днях и современниках - "Киммерийское лето", повесть "Частный случай". Как бы в отдельный ряд встанут "аргентинские" романы "У черты заката" (почти весь написанный по-испански, а потом переведенный на русский язык), "Ступи за ограду", "Южный крест" (два первых составляют дилогию, "Южный крест", одно из лучших, на наш взгляд, творений писателя, самостоятелен по теме и сюжету).
Слепухина не отнесешь к тонким стилистам, свою задачу писатель видит не в изысканности формы, но в максимально убедительном синтезе реальной жизни на страницах книги. Он архитектор и строитель крупных романных форм, с самого начала запрограммированный на роман, никогда, даже в юности, не писавший ни рассказов, ни стихов. Для Слепухива-романиста характерна глубокая психологическая разработка образов героев, исключительная добросовестность и внимание к деталям (в самом деле, даже кабина бомбардировщика В-52 описана в романе "Ступи за ограду" с подкупающим знанием дела). Один из очень немногих, Юрий Слепухин владеет умением рисовать женские образы, умением, которое смело можно назвать самостоятельным талантом. При этом писателя интересует не служебное положение героини, но женщина как таковая, не вопросы эмансипации либо феминизации, но извечная загадка женской души (вспомним хотя бы Нику в "Киммерийском лете" в особенно Дуняшу в романе "Южный крест").
Одна из постоянных тем творчества Слепухина - тема ответственности, прежде всего ответственности перед собственной совестью. Можно сказать, что романы Юрия Слепухина высоконравственны, но не в схоластически-расхожем, а в изначальном смысле этого порядком истертого слова: высокая нравственность это ведь нравственность выше средней. Герои слепухинских книг неизменно стремятся "ступить за ограду" обыденной морали, они действуют, противоборствуют там, где по житейским меркам бездействие, нейтралитет не были бы ни бессовестны, ни безнравственны. Дух судит сам себя, стремится ввысь, ибо остановиться - значит дать себе поблажку, чреватую утратой лица, потерей самоуважения. Так в каждом романе. Задолго до того, как моральный категорический императив побудит к рискованному предприятию Полунина, героя позднего романа "Южный крест", Сергей Дежнев из "Перекрестка" в первые же дни войны уйдет добровольцем. Сергею едва исполнилось девятнадцать, он любит Татьяну, но не колеблется ни дня, обрекая себя и ее на долгую, если не вечную, разлуку. Им движет не только долг перед Родиной (Сергей мог дождаться призыва, это не стало бы уклонением от долга), но и долг перед самим собой. Не вступить в общую борьбу значит для него изменить самому себе, перестать уважать себя, утратить, среди прочего, и право на любовь женщины...
"Перекресток" - название дважды оправданное. Не только советские школьники, герои романа, подходят к первому порогу зрелости, но вся страна неотвратимо приближается к историческому перекрестку - войне. Да и для самого Слепухина тоже перекресток: уход от аргентинских звезд к родной почве, к годам отрочества и юности, начало второй главной дороги в творчестве. Время трудное, неспокойное... Быт, характеры, типические ситуации, люди разных возрастов, должностей и профессий - все это есть в "Перекрестке". Есть и та неуловимая дымка, атмосфера времени и места, что заставляет верить в происходящее, превращает литературный персонаж в доброго знакомого (эта грань слепухинского умения - острое чувство временя и места в равной мере проявляется и в других романах). И есть Татьяна Николаева, в начале романа - подросток, в конце - девушка, сверстница Доры Беатрис Альварадо, героини "аргентинской" дилогии. Но как они несхожи! Юная креолка, знающая свою родословную лет на сто назад, выверяющая каждый жест, боясь уронить достоинство рода, аристократка до мозга костей, искренняя католичка. Татьяна - настоящий чертенок, мальчишка в поступках и помыслах, драчунья, неуправляемое существо. Максималистка, и в этом ее сходство с Беатрис, она не приемлет компромиссов и полуправды. Тем неожиданней, ослепительней расцвет ее женственности, неизвестно откуда взявшаяся одухотворенная красота, мудрость женщины, сквозящая в глазах вчерашнего подростка. В нормальную жизнь Татьяны, в ее первую любовь врывается война. Сейчас еще рано говорить о судьбе Татьяны, о Татьяне-женщине. "Перекресток" обрывается в первые дни войны, а второй роман трилогии - "Тьма в полдень" рассказывает о мытарствах девушки в оккупации. Потом мы теряем ее из виду. В обоих романах фигурирует подруга и наперсница Татьяны, Людмила Земцева, но о ее участи мы узнаем из позднейшего романа "Сладостно и почетно". Значит, можно ждать романа и о Татьяне, унесенной военным ветром...
