Лариса Баграмова — поэзия вне пространства и времени
Предлагаемая вниманию читателей книга стихов и переводов Ларисы Баграмовой принципиально отличается от традиционных поэтических сборников, структурируемых преимущественно по времени написания произведений — темпорально. Например, стихотворения Александра Пушкина в собраниях его сочинений располагаются в строгом хронологическом порядке: от подростковых набросков до зрелой поэзии последнего периода жизни поэта. В более сложных случаях, как, например, в сочинениях Александра Блока, издатель идёт за автором, регулярно публиковавшим сборники своих стихов в разные временные периоды. Таким образом, творчество поэта, упорядоченное хронально, по сути дела, образует его творческую биографию, что позволяет проследить духовную эволюцию автора от юности и до глубокой старости, если тому не довелось умереть молодым.
Всякий раз, когда сочинитель или издатель отходит от подобной темпоральной структуры, он вынужден давать какие-то объяснения на этот счёт. Например, Ираклий Андроников, помещая сочинения Михаила Лермонтова зрелого периода творчества перед его юношескими опытами, объясняет, что ранние пробы пера и детские наброски могут заслонить от читателя более поздние произведения поэта, погибшего задолго до завершения своего творческого взлёта. В этом плане книга стихов и переводов Ларисы Баграмовой структурируется автором, можно сказать, неклассически, поскольку историческое здесь уступает место метафизическому, вневременному. Сущность этого мировоззрения выражена в «Книге Екклесиаста, или Проповедника»: «Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки» (Еккл., гл. 1, ст. 4). Суть мировосприятия автора, отразившегося в данном сборнике, так же, как и в сборнике прозы, и в других, с которыми знаком рецензент, состоит в том, что времени как процесса не существует вообще. Все события мира присутствуют в нём «одновременно», и упорядочивать их возможно по собственному усмотрению, меняя при этом и картину мира в целом. Мы не знаем истинной сути, смысла и цели происходящих событий. Но мы всегда можем по своему усмотрению задать их «частные проекции» и общий «вектор событий», то есть своей волей, своим выбором задать и смысл, и цель как творчества, так и жизни вообще, и таким образом, определить их некую «частную суть». Одну из таких частных вариаций интерпретации жизненного и творческого пути сочинительницы мы и попытаемся сейчас смоделировать, полагая весь представленный на суд читателя сборник единым произведением, а всех литературных героев сборника (и женского, и мужского рода) — одной литературной героиней, многогранно созвучной своими воззрениями и чувственностью ментальности самой поэтессы.
Итак, произведение разделено на тематические разделы: «О философии», «О смерти», «О жизни», «О познании», «О вере», «О любви», «О негативе», «О поэзии», «Переводы и переложения», «Переводы и переложения песен», «Шуточные стихи, пародии и эпиграммы». В целом структура текста диалектична: смерть — жизнь, (по) знание — вера, позитив (= любовь) — негатив, поэзия (= авторский текст) — перевод (= текст другого). Особняком здесь стоит раздел «О философии», начинающий книгу, что вполне логично, поскольку трудно найти противоположность тому, что претендует на постижение всеобщего. Также, на первый взгляд, не вписывается в диалектическую схему последний, завершающий раздел «Шуточные стихи, пародии и эпиграммы», что также естественно, потому как шуточное (= несерьёзное) обычно помещается в конец. Однако именно такая диада: «серьёзное — несерьёзное» (но «несерьёзное», исполненное также в философском ключе) позволяет диалектически противопоставить друг другу и эти два раздела, создавая, таким образом, логическую и эмоциональную завершённость всего сборника в целом.
Книга начинается со стихотворения «Сфинксы», написанного автором в возрасте 14 лет. Наряду с размышлениями на общефилософские темы в разделе «О философии» она обращается к трём классическим персоналиям: Диогену Синопскому (кинику), Ксенофану Колофонскому (элеату) и Людвигу Витгенштейну (неопозитивисту), общество которых органично дополняет своим присутствием румыно-французский писатель Эмиль Сиоран (мыслитель-эссеист), именуемый некоторыми исследователями «проклинающим философом». На этом фоне несколько экзотически смотрится современный российский автор Андрей Елисеев (ницшеанец), выступающий под псевдонимом Азсакра Заратустра. Именно стихотворное переложение (= переосмысление, или по выражению самой сочинительницы, «расшифровка») одной из глав его философского манифеста — «Великое Нет, или 66 инициирующих Против» — составляет наиболее значительную по объёму часть раздела «О философии».
Тем не менее, на наш аналитический взгляд, киник (= циник), отрицающий общепринятую систему ценностей («перечеканивай монету!»), элеат, свергнувший богов «с недоступной вершины Олимпа», неопозитивист, провозгласивший философские и морально-этические суждения бессмысленными, и проклинающий философ-эссеист вполне органично сочетаются с современным ницшеанцем, в очередной раз разрывающим необычным ракурсом своего взгляда формат традиционной эстетики. Действительно, к творчеству Ницше обращались самые разнообразные мыслители: от Льва Шестова до Мартина Хайдеггера. Вместе с тем, стиль философствования Азсакры маргинален в том смысле, что его творчество оказывается «не ко времени», ментально соотносясь не с современностью, а с эпохой столетней давности, т.е. с серебряным веком русской культуры, для которой был характерен, прежде всего, футуризм с его верой в «светлое будущее». «Расшифровывая» в коротких четверостишиях философский манифест этого мыслителя, автор сборника стремится сохранить необычность формы и дух содержания, свойственный именно той, уже ушедшей, эпохе.
