— Жуков, очнись!
В ответ лишь вялое движение головы. Криком моего нового приятеля не проймешь, он, кажется, контужен. У меня у самого-то уши заложило, хоть я и находился чуть дальше от места взрыва.
— Жуков, приходим в себя!
Я уже не ору, а приказываю. И при этом охаживаю Жукова ладонью по физиономии. Помогает.
— Почему? — спрашивает меня Жуков и делает попытку подняться на ноги.
— Лежать! — командую я и бью Жукова по шее, не давая ему высунуть голову из-за бронированного щита-зонтика, который успел раскрыть над его башкой Кирилл.
— Куда? — следующий вопрос Жуков задает уже по существу.
— Ползком вон до той двери, голову не поднимать! — командую я.
Жуков — парень понятливый, довольно быстро на полусогнутых двигается к спасительным дверям. Под прикрытием Кирилла и подоспевшего с другой стороны Олега, раскрывшего точно такой же щит-зонтик. Я остаюсь на месте, готовый к отражению атаки. Хотя, говоря точнее, я готов поймать пулю снайпера. Ту самую, что припасена для Жукова, но ловить ее буду я.
— Валентин, отомри! — произносит из своего укрытия Лемберг.
Более практичный немец сориентировался чуть раньше остальных. Сразу же укрылся за мусорными баками и взял под контроль окна дома напротив, фиксируя возможный отблеск снайперской оптики.
— Ну чего встал, как тополь на Плющихе? — продолжил Лемберг, уверенный, что опасность миновала.
Я оборачиваюсь и вижу, что Жуков, Кирилл и Олег скрылись в близлежащем подъезде. При этом Кирилл зашел в него первым и лишь потом втащил туда Жукова, вновь впавшего в ступор. После этого я заметно расслабился и опустил руку с своим пистолетом-пулеметом. И тут же услышал истеричный вопль:
— Руки в гору, падла! Стоять, не двигаться! Милиция!!!
Возражать нет ни желания, ни, пожалуй, возможности. Милицейские ребята успели выскочить из патрульной машины, залегли за ее корпусом, наставив на меня автоматы. Как всегда, милиция подоспела вовремя.
— Без хамства, ребята, — я отбрасываю в сторону ПП и поднимаю руки.
Добавлять, что я не падла, а офицер специальной разведки воздушно-десантных войск, пока не решаюсь. Двое милицейских быстренько подбегают ко мне, и один из них бьет меня в живот.
— Я же просил, без хамства, — чуть сбив дыхание, произношу я.
— Терминатор, б…! — ругается здоровенный сержант, видимо, сильно смущенный, что я даже не согнулся от его удара.
Принимать удары на корпус я не люблю, но умею.
— Ребята, а про меня забыли? — из своего укрытия поднимается Лемберг, как и я, безоружный, с поднятыми руками.
В иной ситуации Лемберг весьма успешно уложил бы милицейских автоматчиков, но такой задачи перед нами не ставилось.
— Кто такие? — задает вопрос старший, в звании прапорщика.
— Все вопросы потом, — максимально миролюбивым голосом говорю я. — И не ко мне.
Через десять минут мы с Лембергом оказываемся в милицейском околотке. Кирилл и Олег должны были доставить Жукова на квартиру и связаться с Комбригом. Дежурный мент пытается задавать вопросы, но мы с Лембергом лишь разводим руками, и поэтому нас сажают в обезьянник. Не проходит и восьми минут, как дежурного куда-то вызывают, а еще через минуту он возвращается и, хмуро извинившись, выпускает нас с Лембергом. Это означает, что Комбриг только что имел беседу с милицейским начальством. Что ж, Кирилл и Олег быстро сработали. Нам возвращают оружие и документы. Похоже, милицейские так и не успели разобраться, что паспорта — откровенная липа, прикрытие, изготовленное в авральном порядке.
Выйдя из отделения, мы с Лембергом решаем вернуться к месту взрыва. Там суетятся эксперты, фотографируют выбитые стекла первого этажа. На нас никто не обращает ни малейшего внимания. Мы — обычные зеваки, коих здесь в избытке. Чуть поглазев, мы, как и полагается зевакам, удаляемся…
Следователь и эксперты будут выдумывать собственные версии взрыва, прогремевшего в тихом московском дворе. Если бы я имел возможность, то сообщил бы им следующее: ровно двадцать две минуты назад на некоего гражданина Жукова было совершено покушение при помощи радиоуправляемого взрывного устройства, спрятанного в коробку с мусором. Гражданин Жуков двигался с одного объекта на другой под охраной, которая лопухнулась и самым дилетантским образом позволила ему пройти рядом со злополучной коробкой. По счастливому стечению обстоятельств погибших и раненых нет… Но всего этого я сообщить следствию не имею права.
Спустя еще сорок минут я стою навытяжку перед Комбригом и получаю заслуженный нагоняй. Как старший группы охраны.
— Только не говори мне, что ты не профессиональный телохранитель, а офицер ВДВ, — произносит Комбриг.
— Вы это сами знаете, — отзываюсь я.
— Дерзишь… Это хорошо, значит, не боишься. Ни меня, ни тех, кто вас сегодня хотел подорвать, — усмехается Комбриг.
— Боюсь, — произношу я, не кривя при этом душой.
— Кого? Меня или… неизвестных террористов? — уточняет Комбриг.
— И вас, и их, — только и остается ответить мне.
— Если слегка, то это даже хорошо, — улыбается Комбриг. — Ну тогда слушай! То, что произошло сегодня — ерунда по сравнению с тем, что может быть. Сегодня вас всего лишь напугали. Предупредили, одним словом.
