Аренев Владимир
Спят ли бабочки на лету?
(дорожные заметки)
Когда подъезжали к столице, возле Перекрестка всех Будд что-то под нами треснуло, карета просела и остановилась. Тройка, бескрылая птица-тяжеловоз, тревожно зазвенела горловыми бубенцами. Слышно было, как кучер, ругаясь сквозь зубы, заглядывает под экипаж; наконец дверь распахнулась - и нам предложили "обождать чуток".
Сломалась задняя ось. Чтобы зарастить трещину живой водой, требовалось не меньше получаса, а потом еще столько же ушло бы на обтесывание починенной оси от свежих веток - побочного эффекта "живучки". Придворный колдун, ехавший с нами, предложил: давайте-ка я своими методами попробую. Попросил всех отойти подальше и взялся за дело.
Скучая, мы побрели к небольшому трактирчику, приковылявшему из лесу на двух лапах (одна куриная, вторая - медвежья). Хозяйка спешно поправляла волосы после прыжка через Нижний Подвалец, объясняла: по нынешним временам будущее за переездными заведеньями, цитировала Третьего Пророка: "Если трактир не идет к клиенту, быть трактиру разрушенным". Пиво у нее оказалось сносным, соленые орешки сами прыгали в рот.
Почти не промахивались.
- А вон, гляньте, достопримечательность наша, - заботилась трактирщица о культурном досуге гостей. - Во-он валун замшелый у обочины; говорят, он тут от сотворения мира стоит. Такое видывал, что не каждому колдуну доводилось. А раз в полгода к нему вдруг бабочки отовсюду слетаются. Почему - никто не знает. Обсядут его, крылышками трепещут, если дождь в тот день идет - гибнут сотнями, но летят.
И действительно, валун облепили бабочки. Пока мы допивали пиво, они полностью закрыли собою его зеленоватые, мохнатые бока. Зрелище было, признаюсь, незаурядное.
Колдун, однако, закончил с каретой и позвал нас, чтобы продолжать путь. Уже садясь в экипаж, я оглянулся на валун - и увидел странное. Колдун стоял, поворотясь к камню лицом, и вдруг отвесил низкий поклон. Тотчас бабочки цветастым ковром поднялись вверх...
...а валуна на прежнем месте не оказалось.
Один из пассажиров восхитился искусством колдуна. Тот пожал плечами:
- Поверьте, я здесь не при чем.
- Тогда, может, объясните, что же мы видели?
- Охотно. Сей валун был настолько древний, что обрел некое подобие сознания. Я давно наблюдал за ним: доводилось часто проезжать этой дорогой. Камень едва-едва начал обретать зачатки мыслей и чувств, прежде всего способность спать. Ему снились долгие, растянутые на столетия сновидения, в которых он был мотыльком; однако, выпадая из грез, он снова оказывался камнем; и так - эпохи и эпохи. Но с каждым сном его тоска по полету возрастала; в снах он даже начал источать характерные для мотыльков призывные ароматы - и настолько сильные, что привлекал к себе бабочек из самых дальних краев. Сегодня же мы оказались нечаянными свидетелями того, как валун во сне окончательно стал мотыльком - и смог пробудиться мотыльком же...
Мы ехали в починенной карете, а я всё думал, что вряд ли кто-то сейчас отыщет в том рое бабочек единственного мотылька, а через неделю его новая недлинная жизнь завершится. Он оставит после себя потомство - сотню-другую жирных гусениц, которым будет сниться странное: что они - древние валуны, мудрые и преисполненные покоя.
И тогда я всерьез забеспокоился: а не спят ли бабочки на лету?!..
