Не женщина, а динамит в изящной упаковке… Маленького роста – ну прямо-таки карманное издание Венеры, – высокогрудая, гладкобедрая, с тонкой талией, огромными карими глазами и волосами цвета спелого ячменя. Весила она не более ста фунтов, была очень хороша и жужжала, как рассерженная оса.
Учтивый хозяин коктейль-бара пытался растолковать ей что-то. Но у нее, похоже, было свое мнение и свои планы.
Эту девушку, такую крошечную и восхитительную, вполне можно было принять за фотомодель, из тех, кого так обожают ухажеры средней руки. Могла она сойти и за стюардессу, один взгляд которой бросает пассажира в сладостную дрожь.
Ее большие темные глаза сверкали гневом:
– Вы что, принимаете меня за уличную девку?
– Ну что вы, – объяснял хозяин бара. – У нас такое правило, закон, – если хотите, политика, наконец: дамам без кавалеров входить не разрешается.
Хозяин бара, продолжая говорить, уважительно и, можно даже сказать, галантно поддерживая ее под руку, постепенно выводил ее за пределы коктейль-бара. В конце концов, они оказались в вестибюле гостиницы. Таким образом, хозяин бара сделал свое дело и не стал больше задерживаться. Он улыбнулся, поклонился, повернулся и быстро удалился.
Она осталась стоять в некоторой нерешительности.
Услышав голоса, я выглянул из-за краешка газеты, которой прикрывался. Она окидывала холл блуждающим взглядом. Я хотел было притвориться, что читаю газету, но не успел. Мы встретились глазами. Она довольно долго смотрела на меня, потом отвела взгляд и задумалась. Я сложил газету. Она подошла, села в кресло напротив и принялась меня изучать. Сообразив, что она намерена рассмотреть меня во всех подробностях, я начал внимательно читать свернутую газетную страницу. Наконец я почувствовал, что ее глаза увидели все, что им положено было увидеть, и отложил газету. Она быстро отвернулась.
Теперь я, в свою очередь, принялся оценивать ее достоинства, насколько позволяли обстоятельства, разумеется.
Неожиданно мы опять встретились глазами. Она вскинула голову и улыбнулась мне. У нее была красивая белозубая улыбка.
– Привет, кавалер, – сказала она.
– Привет, – ответил я.
– Откровенно говоря, я обдумывала, как мне поступить: то ли платочек уронить, то ли кошелек на виду оставить, то ли просто подойти и спросить, располагаете ли вы временем. Все эти варианты я отвергла. Не люблю ходить вокруг да около.
– Итак, вы хотите попасть в бар? – спросил я.
– Да.
– Зачем?
– Ну, может, я выпить хочу.
– Возможно, – оказал я.
– Может, вы мне нравитесь.
– Очень мило.
Она открыла кошелек, вытащила двадцатидолларовую бумажку и сказала:
– Экспедицию финансирую я, естественно.
– Вы думаете, она вам обойдется так дорого?
– Не знаю.
– Поговорим об этом потом.
Я встал и предложил ей руку.
– Трудно будет туда попасть? – спросила она.
– Не думаю.
Мы направились к бару. Хозяин бара стоял у входа.
Я сказал:
– Послушайте, в чем дело? Почему вы не впустили мою сестру?
– Сожалею, – сказал он, – у нас такой обычай, правило, закон, наконец. Дамам без кавалеров входить не разрешается.
– Извините, – сказал я, – но я не знал и велел своей сестре ждать меня в вашем баре.
Он холодно поклонился и проводил нас к свободному столику. Затем он отошел и что-то сказал бармену.
Пришел официант и взял у нас заказ.
– Сухой мартини, – сказала она.
– И мне тоже, – сказал я.
Официант поклонился и исчез.
Она взглянула на меня и сказала:
– А вы славный.
– А я охочусь на женщин, может быть. Ваше тело, разрезанное на куски, найдут завтра утром где-нибудь на пустыре, может быть. Нельзя заговаривать с незнакомыми мужчинами.
– Я знаю. Мама предупреждала меня. – Она помолчала несколько секунд, потом сказала: – Я однажды пыталась остановиться в автокемпинге, но и там не обслуживают дам без кавалеров.
Я ничего не ответил.
– Если кавалер сопровождает даму, то ее практически невозможно обвинить в аморальности, – заметила она.
– Но вам-то не доставляет особого труда найти себе кавалера.
– Нет, – сказала она и быстро добавила: – Но, поверьте, я не хотела делать этого так, как сделала. А вы славный. Как вас зовут?
– Лэм, – сказал я. – Дональд Лэм.
– А меня Люсиль Харт. И раз уж мы брат и сестра, то давай без церемоний.
Вернулся официант с двумя бокалами коктейля. Он поставил их на стол и рядом положил счет.
Люсиль попыталась сунуть мне под столом двадцатидолларовую бумажку. Но я не обратил на нее никакого внимания, вытащил из кармана пиджака свой бумажник, вынул из него две однодолларовые бумажки и положил на стол. Официант дал мне сдачи – две двадцатипятицентовые монеты. Я взял одну, официант – другую.
Люсиль подняла свой бокал и сказала:
– Выпьем за преступление.
Я тоже поднял свой бокал, на дне которого лежала одинокая оливка, и сделал маленький глоток. В коктейле определенно было процентов шестьдесят воды, несколько капель сухого вермута и, возможно, чайная ложечка джина.
Люсиль поставила свой бокал, сделала гримаску, подмигнула мне и сказала:
– Мне кажется, мы им не понравились.
– По-видимому, нет, – подтвердил я.
– Во всяком случае, они не хотят, чтобы мы напились.
– Верно.
Я уселся поудобнее и, потягивая коктейль, время от времени оглядывал бар, пытаясь определить, что же здесь было такого, из-за чего ей так не терпелось проникнуть сюда. Надо сказать, что я не очень-то старался.
