От Парижа до Гризона в Швейцарии — день езды на машине. Хоб захватил с собой свою подружку Хильду. Хильда была голландкой, получившей французское гражданство, работала в галерее «Руке» в Париже и владела несколькими европейскими языками. Хоб боялся, что его французского в Швейцарии могут и не понять, а швейцарского варианта немецкого Хоб не знал. Он вообще не знал немецкого. К тому же Хильда была веселой и хорошенькой, с виду — типичная белокурая молочница. Короче, идеальная спутница для человека, собравшегося раскрыть темные и тщательно хранимые тайны одного из лучших санаториев и курортов Европы.
Хоб оставил свой взятый напрокат «Рено» на стоянке для посетителей, и они с Хильдой прошли в центральную приемную. Стояло летнее утро, прохладное и ясное, типичное для Швейцарских Альп. В такой день приятно жить, даже если ты не на Ибице.
У Хоба было множество вариантов, как обойти режим санатория — без сомнения, весьма строгий. Он решил начать с прямой атаки — просто чтобы прощупать оборону и посмотреть, насколько она серьезна.
По его просьбе Хильда подошла к столику дежурной и спросила разрешения встретиться с мистером Серторисом. Ей ответили, что мистер Серторис никого не принимает. Все это говорилось по-английски — мог бы обойтись и без Хильды.
— Но это же смешно! — воскликнула Хильда. — Мы прикатили сюда из самого Парижа по личной просьбе дочери мистера Серториса. А теперь нам придется уехать, даже не поговорив с ним?
— Я здесь ни при чем, — ответила дежурная. — Это приказ самого мистера Серториса
— Откуда мне знать, что это действительно так? — осведомилась Хильда.
— У нас есть документ с подписью мистера Серториса. Можете посмотреть, если хотите.
Хильда оглянулась на Хоба. Хоб чуть опустил веки. Хильда поняла его.
— Бумагу показать всякий может! Мы хотим повидать самого мистера Серториса.
— О, повидать — это пожалуйста!
— Простите? — удивилась Хильда.
— Мистер Серторис и прочие наши клиенты селятся здесь, как правило, именно затем, чтобы избавиться от родственников. Они отказываются встречаться с членами своей семьи, потому что не хотят, чтобы их беспокоили. И мы идем навстречу пожеланиям клиентов. А повидать… — дежурная взглянула на часы. — Идемте.
Хоб с Хильдой прошли вслед за дежурной, поднялись по лестнице на несколько этажей, прошли по широкому коридору и оказались у стеклянной стены.
— Вон он, — указала дежурная.
За стеной был большой крытый каток, на котором кружились несколько десятков пожилых людей. Среди них выделялся высокий жилистый старик в теплых брюках и бордовом свитере. Хобу даже не пришлось сверяться с фотографией — он сразу узнал мистера Серториса.
— До тех пор, пока наши пациенты ходят, катание на коньках является частью ежедневной терапии, — объяснила дежурная. — И мы показываем их всем желающим. Чтобы не возникало подозрений. Вы просто представить себе не можете, что начинают воображать себе некоторые, когда им не дают встретиться с родственниками!
— Представить-то как раз могу, — сказал Хоб. — Мистер Серторис неплохо выглядит.
— О да, — кивнула служащая — Он на удивление крепок здоровьем. По всей видимости, он проживет еще много-много лет.
Итак, Хобу пришлось вернуться в Париж не солоно хлебавши и передать неутешительные вести Томасу Флери, рассчитывавшему в скором времени получить наследство от дядюшки Серториса и наконец перебраться из своей роскошной, но тесноватой виллы в Сан-Хуане на острове Ибица в просторную роскошную виллу в Санта-Гертрудис. Томас уже присмотрел себе подходящий домик, где можно было бы так уютно разместить всех своих гостей и четырех афганских борзых… Но отчет детективного агентства «Альтернатива» положил конец его мечтам. И источнику доходов Хоба тоже. Это случилось как раз перед тем, как появилось новое дело.
После дела Серториса Хоб решил немного потусоваться в Париже и посмотреть, не подвернется ли что-нибудь новенькое. Он воспользовался приглашением Мариэль Лефлер, главного редактора издательства «Шарлемань», погостить у нее несколько дней. Несколько дней растянулись на несколько недель, деньги, как всегда, закончились, и терпение тоже потихоньку начало иссякать.
Мариэль вернулась с работы более усталой, чем обычно, и Хоб понял, что этот вечер будет для него не лучшим. Она швырнула на стул свой «дипломат», набитый рукописями и корректурами, подошла к окну и выглянула на улицу. Все это — ни слова не говоря Хобу.
Квартира на пятнадцатом этаже «Саль-дез-Арм», нового здания на бульваре Монпарнас. С балкона открывается изумительный вид на сортировочные пути вокзала Монпарнас. Небо белесое, как рыбье брюхо, с холодным отсветом огней большого города Сама квартира — узкая, но со множеством комнат. На стенах — фотографии родственников и детей Мариэль. Дети были на каникулах в Бретани. И фотография самой Мариэль рядом с Симоной де Бовуар. Фотография сделана четыре года тому назад, когда издательство «Шарлемань» опубликовало книгу де Бовуар о путешествии по Америке в обществе белокурого итальянского фехтовальщика, о котором она так трогательно писала в «Apres de ma Blonde» <"После блондинки" (фр.)>.
![Дуновение смерти [Сборник]](/storage/book-covers/b5/b5a4171c7cddbc4718bab079880789b6dad1d9a9.jpg)
