Наконец-то закапало, — по лобовому стеклу застучали бусинки дождя. Голове стало полегче, я сняла очки, дорога мгновенно потемнела от воды. Дождь как будто вывалился из поднебесных чемоданов. Волны из-под колес встречных машин набрасывались на боковое стекло. Под мостом стояли, обнявшись, парень с девушкой рядом со своим мотоциклом.
Со мной сидела сестра, пристально на меня поглядывая. Год назад я ехала под таким же дождем, только рядом сидел Володя. Я тогда еще привыкала к своему «Матиссу», а Володя оказался идеальным инструктором. Он на редкость хорошо водил свой «Опель». С ним было очень комфортно, уютно, спокойно, а я чувствительна к таким вещам, потому как зациклена на работе. А работа моя…
С того дня, как мы с моей подопечной Мэри поехали с ним на занятия в бассейн, я была под впечатлением его движений, а главное — голоса, словом, запала на звук, типично по-бабьи, ушами. Захотелось подпустить его поближе. Уютный голос, ненавязчивые фразы, уверенные манеры манили, хотелось наблюдать за его лицом, руками. Потом хотелось слушать вместе музыку — оказалось, что у нас очень близкие вкусы. Удивительно многое успело случиться за этот год, хотя мне долго не хотелось впускать Володю на территорию моей жизни.
Помню, что началось все с того дня, когда я по обыкновению чувствовала себя как выжатый лимон в середине недели, а надо было выглядеть розанчиком и ехать в детский спортцентр «Второе рождение», везти элитное чадо на тренировку. С уставшим ребенком на руках я ожидала приезда очередного шумахера, чтоб собрать все московские пробки по дороге в спортцентр. Звонок диспетчера из «Вэлми» прервал мои судорожные сборы:
— Машина — «Опель вектра», водитель Володя ждет вас у подъезда.
На моих руках Мэри, в зубах — сумка с экипировкой при моих параметрах 157, 47, 35 (рост, вес, размер обуви). Сползла с крыльца и упала спиной на заднее сиденье «Опеля». В зеркале заднего вида встретила настороженный взгляд. Ух, ты, глаза-то какие! Приятный голос сдержанно поинтересовался:
— Куда едем?
Я вяло пробормотала:
— Талалихина, двадцать восемь, центр «Второе рождение».
Машина плавно тронулась, и Мэри на удивление мгновенно заснула на моих руках. Повисло молчание. Я набиралась терпения в предчувствии дороги. Ведь утром приходится ехать по Москве пунктиром: газ-тормоз, газ-тормоз, но Володя вел машину так, будто плыл по течению — легко, мягко.
За окнами свежий, пушистый снег, мои глаза сами собой стали закрываться. Вообще-то я в машине отродясь не засыпала, тем более с незнакомым водителем, а тут… Утреннее напряжение куда-то ушло, на мгновение я задремала, а когда открыла глаза, меня вдруг пронзила сумасшедшая мысль: вот так же, как спокойно и уверенно он едет — плывет, мягко обхватив руль, почувствовать бы его сильные руки на плечах, груди, коленях… «Эй-эй, выйди из образа-то! — быстро одернула я себя. — Что за мысли бродят в голове!»
Да, я жила одна, с мужем давно рассталась. Работа — дом — работа. Работа поглощала всю мою нервную энергию и время. Мои клиенты, богатые родители, обычно считают, что няня их уникального чада — существо универсальное и многостаночное, по умолчанию она должна быть и психологом, и логопедом, и дизайнером, и аниматором. Оставшиеся крохи моего личного времени тоже норовили приспособить к своим интересам — обсудить, «поплакаться», поговорить и т. п.
Мужские персонажи в моей жизни появлялись, кроме папаш, только в виде водителей из «Вэлми» и охранников. То есть они на службе, и я — на службе, и наши пересечения не предполагали никаких отношений, кроме деловых. Поэтому ни головой, ни сердцем я не откликалась на взгляды, фразы, внимание с их стороны, гораздо чаще приходило раздражение из-за плохой езды, неудобств и дискомфорта, когда за рулем самовыражался очередной стажер-шумахер. Само собою возник и шаблон: раз плох за рулем, плох и вообще, совсем. От этих контактов я никогда не ждала ничего примечательного.
Но в этот день, когда за рулем оказался Володя и мы с ним встретились глазами в зеркале, что-то в его взгляде отвлекло мои мысли от привычного курса. Появилось ощущение какого-то прикосновения — уверенного, но деликатного. Будто кто-то повернул в моей голове рукоятку и приглушил резкий свет. Тело тоже откликнулось — задремавшая Мэри прижалась ко мне своим расслабленным тельцем, и я невольно закрыла глаза, приняв удобную ей позу.
Привыкнув рассчитывать только на свои силы, перестаешь злиться на чье-то равнодушие, недогадливость, нежелание помочь. Я отношусь к этим мужским свойствам как к неизбежному. И все же, когда накатывают усталость и напряжение, невольно придумываю компенсацию, надеюсь на какой-то чудесный дуэт, диалог…
Володя был молчалив, подчеркнуто вежлив. Взгляд слегка настороженный, но ироничный. Чувствовалось какое-то напряжение, или, может, он просто установил такую дистанцию? Я и сама умею держать ее достаточно жестко. Все стало яснее спустя некоторое время. Владимир работал в «Вэлми» давно. Клиенты попадались разные, у каждого свои запросы, амбиции. Его предупредили, что заказ «бассейн — Остоженка» выгодный, но сложный — клиентка сущая чума. Когда в тот день он впервые увидел меня с Мэри, то решил, что я и есть та самая Жанна Владимировна. Если бы я случайно не сказала: «Ну что, детка, няню совсем умотала?», он так и думал бы, что я — мама Мэри.
