Солнечные паруса

Огромный диск паруса, уже наполненный гулявшим в мировом пространстве ветром, натянул оснастку. Через три минуты начнутся гонки, однако Джон Мертон чувствовал себя сейчас свободнее, спокойнее, чем когда-либо за весь истекший год. Что бы ни случилось после того, как Командор даст стартовый сигнал, приведет его «Диана» к победе или к поражению, исполнилась его заветная мечта. Отдав жизнь конструированию кораблей для других, сейчас он сам поведет свой корабль.

— До старта осталось две минуты, — возвестило радио. — Прошу подтвердить готовность.

Один за другим отозвались все капитаны. Мертон узнавал их по голосу: одни звучали напряженно, другие спокойно — голоса его друзей и соперников. Во всех четырех обитаемых мирах не наберется и двадцати человек, умеющих управлять солнечной яхтой, и все они были здесь, на старте или на борту сопровождающих кораблей, двигаясь по орбите, находившейся на расстоянии тридцати пяти тысяч километров от экватора.

— Номер седьмой, «Диана», к старту готов.

— Ответили все, от первого до седьмого, — Голос, доносившийся с судейского катера, звучал беспристрастно. — Осталась одна минута.

Мертон едва расслышал, эти слова: в последний раз проводил он проверку натяжения оснастки. Стрелки всех динамометров неподвижны; громадный парус туго натянут, его зеркальная поверхность дивно сверкает и переливается на солнце.

Парившему в невесомости у перископа Мертону казалось, что парус застилает все небо. Ничего удивительного: он раскинулся на 4,6 миллионов квадратных метров, соединяясь с капсулой тросами протяженностью около 160 километров. Огромное полотно, сшитое из всех парусов всех клипперов, перевозивших чай по китайским морям, скользя подобно облакам, не могло бы сравниться с единственным парусом, который подставила Солнцу «Диана». Однако прочностью он лишь немногим превосходил мыльный пузырь: эти пять квадратных километров алюминированного пластика имели в толщину всего лишь несколько миллионных сантиметра.

— Осталось десять секунд. Включить все системы телезаписи.

Вещь столь огромная и в то же время столь хрупкая не умещалась в мозгу. Еще труднее было представить, как это хрупкое зеркало лишь благодаря давлению падающего на него солнечного света способно отбуксировать их за пределы земного притяжения.

— … Пять, четыре, три, два, один, отдать концы!

Семь лезвий перерезали семь тонких тросов, соединявших яхты с кораблем — базой, где их собрали и снарядили в плавание.

До этого мгновения все они вместе кружили над Землей, твердо держа строй, а сейчас яхты бросятся врассыпную, словно гонимые ветром семена одуванчиков. Победа достанется тому, кто первым пройдет мимо Луны.

Казалось, будто на борту «Дианы» ничего не изменилось. Но Мертон знал, что это не так, и, хотя тело не ощущало движения, пульт управления показывал, что сейчас он движется с ускорением примерно в одну тысячную силы тяжести. Для ракеты такая цифра была бы смехотворной, но на солнечной яхте это было достигнуто впервые. Конструкция у «Дианы» надежная, ее гигантский парус подтверждал его расчеты. При таком ускорении достаточно двух витков вокруг Земли, чтобы развить вторую космическую скорость — после этого он может взять курс на Луну, используя всю мощь оставленного позади Солнца.

Всю мощь Солнца. Он криво усмехнулся, вспомнив свои попытки объяснить приходившей на лекции публике там, на Земле, что такое солнечное плавание. В те далекие дни это был единственный способ, каким он мог раздобыть средства. Хоть он и был Главным конструктором Космодинамической корпорации, имевшим на своем счету целую серию удачных космических кораблей, его фирма, надо сказать, не особенно приходила в восторг от его хобби.

— Протяните руки к солнцу, — говорил он. — Что вы чувствуете? Тепло, конечно. Но кроме того, существует еще и давление, хотя его нельзя почувствовать — настолько оно ничтожно. На всей ладони оно равно всего лишь одной миллионной доле грамма.

Но в космосе даже столь малое давление может иметь значение: ведь оно действует постоянно, час за часом, день за днем. И в отличие от ракетного топлива предоставляется оно бесплатно и в неограниченном количестве. Если мы захотим, мы можем воспользоваться этим, можем создать паруса, способные улавливать солнечное свечение.

Тут он, бывало, вытаскивал несколько квадратных метров предназначенного для парусов материала и бросал его в зал. Серебристая пленка извивалась, подобно клубам дыма, потом, несомая потоками теплого воздуха, медленно поднималась к потолку.

— Видите, какая она легкая? — продолжал он. — 2,6 квадратных километров такой пленки весит всего тонну, испытывая до трех килограммов светового давления. В результате она придет в движение, и, присоединив к ней тросы, мы можем заставить ее тянуть нас за собой.

Ускорение, разумеется, будет ничтожно — около одной тысячной силы тяжести. Это как будто не много, но давайте посмотрим, что это значит.

Это значит, что в первую секунду мы пройдем половину сантиметра. Я полагаю, пребывающая в полном здравии улитка может достигнуть большего. Но через минуту пройденный нами путь составит уже 18 метров, и мы будем двигаться со скоростью чуть больше 1,6 километров в час. Не так уж плохо для аппарата, приводимого в движение солнечным светом! Через час мы будем находиться в 64 километрах от старта, двигаясь со скоростью 128 километров в час. Припомните, пожалуйста, что в космосе нет трения. Стоит привести предмет в движение, и он будет двигаться вечно. Вы изумитесь, когда я скажу вам, сколько будет проходить наш парусник в конце первого дня пути, начав с ускорения в одну тысячную силы тяжести. Около 3000 километров в час! Если его вывести на орбиту — а это, разумеется, непременное условие — через пару дней он может достичь второй космической скорости. И все это без единой капли горючего!