Услышав, как Готор напевает что-то непонятное себе под нос (похоже, на древнеимперском) и уловив знакомое слово batarejka, которая u ljubvi u nashej sela, Ренки встрепенулся и даже забыл вынуть ключ из замка взведенного колесцового пистолета.
— Ты решил написать балладу о наших приключениях? — слегка удивленно спросил он у приятеля, рукой разгоняя все еще висящее в воздухе после последнего выстрела облачко дыма. Перед глазами его замелькали яркие картинки воспоминаний. И первой в памяти возникла солдатская каторга, куда он попал, отомстив за оскорбление, и где познакомился с таинственным Готором, который впоследствии оказался пришельцем из другого мира, причем даже сам Готор не мог объяснить, где этот мир находится.
Потом была череда суровых испытаний, сражений и подвигов, в результате которых друзья обзавелись новыми знакомыми из числа самых могущественных людей королевства Тооредаан. И люди эти были посвящены в тайну уже не каторжника, но благородного оу Готора Готора который, как и Ренки, получил за свои заслуги на воинском поприще поместья и давно забытый титул военного вождя берега. Помимо достатка и солидности все эти благодеяния принесли приятелям множество забот и проблем.
И, конечно, вспомнилась batarejka — часть некоего таинственного устройства, — которую Готор нашел в позабытом храме в далеких западных горах. На этой batarejka такой же пришелец из иного мира, только живший три тысячи лет назад и прославившийся как великий колдун Манаун’дак, что означало «взрослый ребенок», нанес план некой местности, где, возможно, спрятан Амулет — одна из трех Священных Реликвий Старой Империи.
Готор, а также прямой патрон друзей — верховный жрец и по совместительству старший цензор Тайной службы и военный министр королевства Тооредаан Риишлее — считали этот Амулет ключом к вратам в иные миры. И конечно же готовы были отдать все, только бы заполучить его в свои руки.
Увы, но найти вещь, потерянную почти три тысячи лет назад, оказалось совсем непросто, особенно когда тебя постоянно отвлекает множество других обязанностей.
— Никогда не замечал в тебе тяги к сочинению баллад, — не без иронии заметил Ренки. — Ты опять поражаешь меня своими талантами. Мелодия очень приятная, вот только размер какой-то странный — как можно воспевать подвиги столь короткими фразами?
— Да нет, — даже смутился Готор, едва не выронив гранату, в которую вставлял короткий фитиль. — Просто старинная песенка из… с моей родины. Сам не пойму, из каких закутков памяти она мне на язык попала.
— Старая баллада, — кивнул Ренки, вынимая наконец ключ и принимаясь за зарядку второго пистолета. — А о чем? Можешь на нашем?
— Да это вовсе не баллада, — опять почему-то смутился Готор. — Скорее так — песенка о любви… Ну такая, знаешь, несерьезная.
— Тогда, сударь, настоятельно прошу вас избавить меня от сомнительной чести наслаждаться подобной лирикой, — недовольно фыркнула Одивия Ваксай — некогда наследница, а ныне владелица собственного Торгового дома, которая, обладая чересчур независимым нравом, обожала нарушать условности и потому увязалась за Ренки и Готором в эту поездку, в результате чего и вляпалась в неприятности вместе с друзьями.
Сейчас голос ее звучал довольно спокойно и даже холодно, но по тому, как побелели пальцы, сжимающие рукоять пистолета, можно было догадаться, насколько она взволнована.
— Знаю я эти «несерьезные» песенки о любви, что орет мужичье после третьего кувшина вина! — продолжила Одивия.
— Да ничего такого! — искренне возмутился Готор. — Мне ее отец напевал, когда я совсем крохой был, — нормальных колыбельных он не знал. Просто там… Ну вроде бы ирония над тем, как поют и сочиняют любовные песни. Это… — Готор беспомощно развел руками. — У меня не хватит таланта, чтобы сохранить все тонкости при переводе, — наконец нашел он способ выкрутиться. — Да и, в сущности, не так это и важно… Смысла там немного.
— Кстати, — вдруг задумался Ренки. — Я заметил, что ты практически никогда не поешь песен своей родины. Даже думал, что у вас нет такого обычая.
— Да там такие песни… — еще более смутился Готор. — Их сложновато будет перевести на ваш язык. Мне. Уж очень они не похожи на ваши. Можно, конечно, попробовать всякое старье времен моего деда, а еще лучше — прадеда. Они бы тебе, наверно, понравились. Но я их полностью толком и не знаю. Только мелодию да несколько начальных строчек… О!!! — будто даже обрадовался Готор, хватаясь за мушкет. — Смотри, кажется, началось! Держи свое окно, а вы, Одивия, лучше отойдите к противоположной стене, спрячьтесь за те вон доски и смотрите, чтобы никто не подобрался к нам с той стороны. И помните, чему я вас учил: не подставляйте свою голову под выстрелы.
Готор приготовил мушкет, взведя курок новомодного кремневого замка, и стал ждать, когда из-за деревьев, окружающих домишко, появится подходящая мишень.
— Судари. — Вместо мишени из зарослей высунулась размахивающая в знак мира зеленой веткой рука человека, чей голос приятели узнали сразу. — Неплохой сегодня денечек, не находите?
