Сократ Сибирских Афин

Сократ Сибирских Афин

Второй роман неоконченной трилогии «Времена» (др. назв. «Безвременье, Времена, Вечность»). Получил гран-при конкурса литературных проектов «Томская книга» за 2007 год (посмертно). Текст файла дан по журнальному изданию.

*** «В 93-м в соавторстве с ровесником и старым другом Юрием Марушкиным Колупаев начал писать роман «Безвременье». Издателя на эту необычную, веселую и в то же время щемяще безнадежную книгу не нашлось. В 2000 году книга все же появилась — «за свой счет». Тираж её составил 75 экземпляров — на большее «собственного счета» не хватило. В том же году, на первом фестивале фантастики в Томске «Урания» (организованном в основном стараниями одного из учеников Колупаева Юлия Буркина) Виктор Дмитриевич устроил что-то вроде презентации «Безвременья». И довольно мрачно пошутил: «Если повезет, вы и эту книгу не заметите». Последним романом писателя стал нарочито усложненный пародийно-философский роман «Сократ Сибирских Афин», написанный, мне кажется, именно так, чтобы ни один издатель, находящийся в здравом уме, не взялся бы печатать. Напечатали, — но после смерти. Виктор Дмитриевич умер 4 июня 2001 года от сердечной недостаточности, не дожив трех с половиной месяцев до своего 65-летия.» © Смирнов С.Б.*** «В пародии В. Колупаева интереснее представлены философские беседы, изложения философских концепций древних и их обсуждение Фабульность носит скорее иллюстративный характер, либо демонстрируя миры Диониса, Фалеса, Гераклита и т. д., либо воссоздавая детали античного мира (жилище Сократа, гетеры Каллипиги и т. п.). Безусловно, к прозе Колупаева не могут быть предъявлены критерии научной корректности в изложении античных и современных философских концепций, речь должна идти об их рецепции современным сознанием, сознанием человека, лишившегося моноидеи, будь это христианская идея, претендовавшая на истинность, будь это, для советских людей, марксизм, единственно верное учение. Кто может быть учителем, водителем для человека, задумавшегося о сущности бытия?» © Т.Л. Рыбальченко*** «Он говорил так: «Прошу прощения у всех когда-то живших, ныне живущих и еще не родившихся философов, за то, что я, возможно, их речи исказил и переврал.» (…) Вторая часть романа «Симпозиум» происходит в доме Ученых, где сражаются идеалисты и материалисты, и каждый отстаивает свою концепцию. Томск становится и центром вселенной, и окраинным городком, то есть, совмещает в себе признаки городов России, а может и мира. То есть, такой символичный город получается». © Ольга Колупаева ([email protected]), дочь писателя.
Жанры: Юмористическая фантастика, Социальная фантастика
Серия: «Безвременье, Времена, Вечность» — неоконченная трилогия №2
Всего страниц: 259
ISBN: -
Год издания: 2001
Формат: Полный

Сократ Сибирских Афин читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

Прошу прощения у всех когда-то живших, ныне живущих и еще не родившихся философов за то, что я в этом романе не только использовал их мысли и идеи, но и всячески их исказил и переврал.

В. Колупаев

“Не шумите, мужи афиняне!”

Сократ

Часть первая

СИМПОСИЙ

Глава первая

На этот раз я не выходил из всех домов, не шел по всем улицам, не стоял в очередях, не ехал на автобусах и трамваях, не разговаривал всеми голосами сразу и, что самое главное, не думал мыслями всех.

Оно отпустило меня.

Я очнулся и понял, что поднимаюсь из Заистока к центральной улице мимо единственного на все Сибирские Афины общественного туалета. Стояла сушь, и в воздухе висела пыль. Жара одолевала, вода у продавщиц газировки была теплая, не стоило и пробовать. Асфальт плавился и легко растекался, пружиня под ногами. Я прошел мимо музыкального магазина, аптеки, Дома офицеров гвардии стражей, Пассажа. Часы Ареопага показывали, что сейчас в Сибирских Афинах время подлинной демократии. Но уже приближалась и пора олигархии. Да мне-то на все это было теперь наплевать!

Напротив Ареопага располагался небольшой скверик. Когда-то здесь будут производится массовые расстрелы индивидуальных разумов в пользу коллективного, но мода на это еще не пришла, и теперь тут стояло лишь несколько скамеечек для отдыхающих. Чахлые сосенки давали скудную тень.

Я сел на скамейку рядом с весьма пожилым человеком. Одет он был только в старый гиматий. И даже сандалий на нем не было.

Лысый, шишковатый, загорелый череп; плоский и широкий, но вздернутый нос; вывороченные губы. Глаза, когда он обратил лицо ко мне, оказались тоже чуть навыкате. И все же это несуразное лицо было чем-то даже приятно. Спокойной расположенностью, несомненным умом, внутренней интеллигентностью? Не знаю. Мне стало вдруг уютно с ним, словно прохлада какая-то разлилась вокруг меня.

Я старательно разглядывал свои кроссовки, слегка поворачивая их и так и эдак.

— Ты кажешься угрюмым, — наконец сказал старик, — взгляд твой уперся в землю. Похоже, что ты о чем-то серьезно задумался.

— Мне это тоже кажется, Сократ, — ответил я.

— Выскажи же, в чем твое затруднение? Может, вдвоем мы и продвинемся на шаг. Правда, само затруднение нам не разрешить, хоть убейся!

— Почему это? Ведь ты даже не знаешь проблему, над которой я бьюсь.

— Все проблемы неразрешимы, иначе о них не бились бы, а открывали, как хорошо смазанные двери, без скрипа и промедления.

— Ну, нет… Кое-какие проблемы все же можно решить. Иначе бы и жить не стоило.

— Но твоя-то, судя по всему, не из их числа. Заколочена так, что и не подступишься. Выскажи ее кратко.

— Я хочу знать, что такое Время.

— Блаженный ты человек! И это в твоих силах?

— Вот этого не знаю… Но ведь, наверное, бывает и с тобой такое, когда ты хочешь понять то, что понять невозможно.

— Как не бывать… Я вот все еще не могу, согласно дельфийской надписи, познать самого себя. И, по-моему, смешно, не зная пока этого, исследовать чужое. Поэтому, распростившись с надеждами познать остальной мир, я исследую только самого себя: чудовище ли я, замысловатее и яростнее Тифона, или же я существо более кроткое и простое и хоть скромное, но по своей природе причастное какому-то божественному уделу? И ведь понимаю, что это невозможно… И все равно надеюсь.

— А кто ты, Сократ? — спросил я.

— Твой вопрос ударил меня в лоб с такой силой, что там, в голове, наверняка перепутались все нейронные сети, и я теперь не знаю даже того, что знал ранее. Будь поосторожнее с такими вопросами.

— Да что же в моем вопросе особенного? — удивился я. — Я вот, например, знаю, кто я. Человек.

— А-а… Ты вот о чем… Определим ли мы теперь, что такое человек или оставим без рассмотрения? Если оставить без тщательного рассмотрения, то ты — это я, а я — это ты, возможно, что мы даже одно и то же.

— Нет уж, — воспротивился я. — Я — это только я, а ты — это только ты.

— Тогда, видно, одной лишь человечистости мало для того, чтобы различить нас с тобой. А то ведь и еще хуже бывает. Как-то у Платона спросили тоже вот: что такое человек? Платон и дал определение, имевшее большой успех: “Человек есть животное о двух ногах, лишенное перьев”. Тогда бомж Диоген, который без прописки жил в бочке, ощипал петуха, принес к нему в Академию и объявил: “Вот платоновский человек!” После этого Платоном к определению было добавлено: “И с широкими ногтями”. И все бы хорошо, но тут в садах Академа отловили снежного человека, существо, скажу тебе, дикое и злобное. И представь, именно с широкими, да еще и не остриженными ногтями. Сибирские афиняне ни в какую не захотели признать его человеком. Платону позор. Академикам чуть ставки зарплат не поурезали. Народ бурлит, требует сатисфакции. Платон, хоть и был уже стар, но все же вывернулся, дал полное определение: “Человек — существо бескрылое, двуногое, с плоскими ногтями; единственное из существ, восприимчивое к знанию, основанному на рассуждениях”. И сибирским афинянам лестно стало, что они восприимчивы к знанию, основанному на рассуждениях. Их хлебом не корми, только дай порассуждать.

Пока я напрягал свой ум, пытаясь осознать, все ли хорошо в определении человека, данном Платоном, на сосенки сквера опустилась стая ворон. Они подняли такой гвалт, что вначале я ничего не мог понять. Но вот среди них возникла некоторая упорядоченность. Одна из ворон оказалась на нижней ветке и не по своей воле, так как вторая — нечто вроде стража или охранника — не позволяла ей ни взлететь, ни переменить место. Остальные расположились повыше и разгневанно выкрикивали обвинения: в воровстве Времени у своих, захвата чужого Пространства, попытке вооруженного переворота Вселенной с ног на голову, тайном сговоре с индивидуальным разумом, шпионаже в пользу сорок и даже просто в самом факте существования несчастной обвиняемой. Насколько я понял, вороны совмещали в себе должности и обвинителей, и судей, и исполнителей приговора. Та, проштрафившаяся во всем, пыталась оправдываться, утверждая, что она является истинным и верным материалистом, но голос ее от страха срывался, да и убедительных карканий она не могла найти, а может, в данном случае их и не существовало вовсе.

Продолжить чтение
Еще от автора Виктор Дмитриевич Колупаев
Качели Отшельника. Повесть и рассказы

В новую книгу В. Колупаева вошли повесть «Качели Отшельника», об освоении людьми планеты иной солнечной системы, о научном эксперименте, который приводит к неожиданным последствиям, о мужестве и стойкости людей в освоении внеземных миров, и рассказы о космосе, о путешествиях во времени. Художник Г. Перкель. СОДЕРЖАНИЕ: «Билет в детство» «Оборотная сторона» «На дворе двадцатый век» «Город мой» «Самый большой дом» «Качели Отшельника».

Седьмая модель

В книгу включены рассказы и повести сибирского фантаста, посвященные психологии научного поиска, социальным последствиям научных открытий. Художники Галина Бойко и Игорь Шалито.

Качели отшельника

Виктор Дмитриевич Колупаев (1936—1999) — автор поистине удивительный. Удивителен его творческий путь: спустя всего год. после первой публикации («Билет в детство», 1969) он становится профессиональным писателем — явление, неординарное для советской литературы вообще, а уж для фантастики — тем более. Удивительно его творчество — абсолютное большинство произведений Колупаева представляют собой «странную городскую прозу» или же — лиричную фэнтези. Жанры, мягко говоря, нетипичные для советской фантастической литературы. В книгу, которую вы держите в.

Любовь к Земле

Корабль «Прометей» летит в глубинах космоса. Его экипаж, который тоскует по Земле, открыл новое явление: во время выхода в космос, стоит представить себе Землю, как тут же на неё переносишься. Космонавты стали всё чаще и чаще посещать свои семьи, и наконец, перестали возвращаться на корабль. Но продолжать полёт тоже надо.

«Толстяк» над миром

Разведкрейсер «Толстяк» с планеты Тола обнаружил в глубинах космоса планету Земля и намерен её захватить. А земляне и не думают обороняться. Но как только по земному кораблю был нанесён первый удар, вмиг замолчали все земные станции, повысился радиофон Светила, а планета стала «безвидна и пуста». И куда только все подевались?

Девочка

Однажды в дверь к Григорию Ивановичу позвонила девочка и стала называть его папой. Оказалось, она свободно ориентируется в его квартире и знает все его привычки, тогда как Григорий Иванович видит её в первый раз. Потом она ушла и на какое-то время пропала, а затем появилась вновь.

Рекомендуем почитать
Кома

В отделении, где работает молодой врач-терапевт, происходит цепочка необъяснимых смертей больных. Не надеющийся уцелеть и по очереди жертвующий всеми своими принципами, идеалами и совестью ради спасения людей, он ищет причины происходящего. Они не имеют ничего общего с мистикой. Они страшнее.

Майдан по-парижски

Те, кто говорят, что ситуация на Украине уникальна и такое произошло впервые, сильно ошибаются, или просто не знают истории. Восстания, поддержанные внешними силами, возникали и в других странах, и в другие времена. Да, там люди бегали не с автоматами Калашникова и сотовыми телефонами, а с пиками и шпагами, но события очень сильно напоминали все то, что происходило на Майдане в феврале 2014 года, и последствия для этих стран были катастрофическими.Например, давайте вспомним 12 мая 1588 года во Франции, которое вошло в историю как «День Баррикад».«Конде придет — порядок наведет», «протестантов на гиляку», буйные титушки-наваррцы, козни «москалей» из Англии, Испании и Соединенных провинций, региональные «короли» со своими армиями и, конечно же, революция достоинства с вырезанием оппонентов.

Крысобой. Мемуары срочной службы

В книгу талантливого молодого прозаика Александра Терехова вошли роман «Крысобой» и повесть «Мемуары срочной службы».Первые же страницы романа могут повергнуть некоторых неподготовленных читателей в шок, другие отдадут должное мужественной смелости автора, избравшего своим героем профессионального крысобоя. И читатель, если он не отложит книгу в сторону, возмутившись неэстетичностью темы и описаний, захочет настроиться на производственный в некотором роде роман. И напрасно! Потому что проза Терехова разрывает первоначальную конструкцию и перерастает в остросоциальный гротеск, в многозначительную и безжалостную аллегорию.

Политическая биография Сталина. Том 3 (1939 – 1953)

Третий, завершающий, том охватывает наиболее важный и наиболее насыщенный событиями период жизни и деятельности И.В. Сталина. И хотя уже минуло более пяти десятилетий со дня его смерти, тень Сталина как бы витает над нашей страной, вызывая ожесточенные споры, порождая диаметрально противоположные оценки как самой его личности, так и всей его деятельности: он как бы по-прежнему остается активным участником политических баталий, развертывающихся в современной России.Автор освещает в третьем томе такие фундаментальные проблемы, как заключение пакта с Германией, дает ретроспективную оценку того, кто оказался в выигрыше от заключения этого пакта – Германия или Советский Союз.

Ходоки

Рассказ из журнала "Очевидное и невероятное" 2008 02.

Говорит дневная звезда…

Из журнала «Искатель» № 5, 1962.

Ты слышал это?

История о том, как Джессика и Патрик искали на чердаке декорации для Хеллоуина, а нашли кое-что совсем другое.

Про Ромика

Hу вот. Перед вами один маленький странный рассказик. Очень маленький и очень странный. Называться бы ему как-нибудь иначе, скажем «О взаимовыручке». Да вот, не сложилось.

Рассеянность Алика Семина

«Что касается рассказе Игоря Росоховатского «Рассеянность Алика Семина», то мы встречаем в нем материализовавшихся героев любимых книг, которые чувствуют себя как дома на искусственном спутнике Марса, в окружении чудес техники. Тем самым писатель хочет сказать, что лучшие книги проходят через века, обретая бессмертие». (Из предисловия Евг. Брандиса к сборнику произведений ленинградских фантастов «Незримый мост»).

Мыслефильм, или Записки графомана

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Безвременье

Роман В. Колупаева и Ю. Марушкина насквозь пронизан железной необязательностью мира, в котором живут и действуют герои Пров и Мар и где приключения со столь же железной необязательностью  перемежаются отступлениями, определяющими философию этого мира — страшно знакомую, но одновременно уже и далекую.Сюжет романа «Безвременье (если вообще можно говорить о виртуальном сюжете) сложен и бесконечен, пересказывать его бессмысленно; это все равно, что пересказывать сюжеты Марселя Пруста. Вся книга В. Колупаева и Ю.