Сократ и афиняне
Джала Джада — псевдоним трех авторов: Натальи, Елены и Валерия Хазиевых (отца и дочерей). В данной книге собраны как совместные, так и написанные в отдельности работы. Несмотря на то что у каждого из авторов свое перо, они считают, что имеют право публиковаться под единым именем, так как их объединяет одна душа. Но Джала Джада надеется, что самое лучшее произведение еще не написано.
Джала Джада (араб, «искренний подарок») — псевдоним возник случайно. Так уж получилось. Менять теперь нет смысла.
| Жанр: | Современная проза |
| Серии: | - |
| Всего страниц: | 50 |
| ISBN: | 978-5-295-05636-9 |
| Год издания: | 2012 |
| Формат: | Полный |
Сократ и афиняне читать онлайн бесплатно
Джала Джада
Сократ и афиняне
Повести
Сократ и афиняне
На агоре стоял невообразимый шум, особый гул: смесь голосов и скрипов. Кричали все: люди, овцы, козы, свиньи, лошади, петухи, гуси, ослы, мулы, коровы и все остальные. Скрипело все: телеги, настилы, дощатые и камышовые перегородки между столами с товарами, сами столы, лавки, двери, сандалии и все остальное. Афиняне и приезжие спешили на рынок. Уже мелькают то тут, то там агораномы, рыночная полиция, ситофилаки, метрономы, прометреты, озабоченные тем, чтобы торговля шла без обмана и с пользой для государства. Мулы, ослы и лошади тащат тележки с амфорами, с бочками, с мешками и с какими-то тюками. Рыбаки несут корзины, доверху наполненные судорожно вздрагивающей рыбой. Рабы несут мешки с хлебом или лениво плетутся за хозяином, неся складной стул для него. Рынок поделен на круги, и в каждом из них — свой товар. Протискиваясь среди шумной толпы, выкриками предлагают свой товар торговцы лепешками и холодной питьевой водой. Между головами людей мелькают шлемы приезжих (афиняне надевают шлемы, только покидая свой город) и изредка — остроконечные шляпки женщин. Торговля обычно идет до полудня. После полудня все убирается до следующего дня.
Сократ любил в это время толкаться на агоре. В Афинах сейчас не так много приезжих, как бывало в прежние годы. Раньше здесь бывали и торговцы, и политики, и те, кто приезжал полюбоваться великими произведениями искусства знаменитого города. Много людей на агоре с утра толпятся около постамента со статуями героев и олимпиоников, где вывешивают извещения о народных собраниях и вопросы, которые на них будут рассматриваться. Здесь можно увидеть проект предлагаемых законов или списки граждан, назначенных для отправки в военный поход. Здесь собираются эфебы, готовящиеся к военной службе. Вот записка, судя по обещанной сумме, богатого гуляки, который назначил гетере Панталии место и время встречи: «Божественная Панталия, выбранная богами для радости, жду тебя с горящим сердцем и с кошельком персидских золотых монет в 20 мин[1] у Итонских ворот на закате солнца». В небольшом кружке из пяти-шести человек разгорелся нешуточный спор о готовящейся театральной постановке. Здесь, у этого постамента со статуями героев и олимпиоников, идут самые ожесточенные споры о ведении войны и заключении мира, о постройке новых кораблей и возведении зданий, храмов, святилищ на Акрополе, на Агоре, в Афинах. Многие видные политики — Ксантипп и Мильтиад, Фемистокл и Аристид, Эфиальт и Кимон, Перикл и Фукидид, Никий и Алкивиад — начинали свою карьеру со споров на Агоре. Вот и сейчас кто-то из честолюбцев, готовясь к предстоящим выборам, тоже решил укрепить свою репутацию умного человека, добропорядочного гражданина и опытного политика. Но мысль выбрать для этого кого-либо из известных людей полиса — не совсем удачная, если ты сам не готов для такого уровня споров. Но хуже того, что решил этот безумец, не придумаешь: он осмелился втянуть в беседу Сократа.
— Хайре, мудрейший Сократ! Говорят, что с помощью твоих советов многие в прежние годы сумели стать большими политиками. Не дашь ли и мне несколько таких ценных советов, как управлять государством, чтобы оно процветало и набирало силу?
— Хайре, любезный Лекон! Ты уже мудр, чтобы слушать мои советы, — начал Сократ, ожидая, как и Лекон, чтобы около них собралось побольше народу. Афиняне с первых же слов Сократа притихли, зная, что если уж он начинает хвалить самовлюбленных задир, то едкая ирония не заставит себя долго ждать. Для глупцов с неоправданно высоким самомнением такая встреча может окончиться и позором. Так оно и вышло для Лекона — человека именно такого разряда. — Ты так умен и рассудителен, что решил сначала учиться тому, чем собираешься заниматься. Этим ты на стадию[2] превзошел всех эллинов и афинян в достоинствах. Если ночью Селены нет, люди ходят с факелами. Учение — это факел в темноте жизни. — Безобидная фраза Сократа вызвала град насмешек в адрес Лекона, известного двумя своими качествами: невежеством и чрезмерными амбициями. Высокое мнение о себе, причем ничем не обоснованное, граничило у него с манией величия. Поэтому намеки Сократа могли оставаться неясными лишь для самого Лекона да для некоторых подобных ему ротозеев. Лекон, приняв хвалебные слова за чистую монету, еще пуще надулся от важности.
— Не уходи от разговора, Сократ. Я ведь тоже могу дать полезные советы некоторым мудрецам. Так будем же полезны друг другу, — последнюю фразу Лекон произнес с таким сарказмом, что свидетели этой беседы чуть не попадали со смеху. Полагая, что этот смех — оценка тонкости его юмора, Лекон входил в раж. — Вот ты вроде бы самый известный мудрец среди афинян. Ну и что? Чему ты можешь меня научить, чего я не знаю?
— Дорогой Лекон, ты так говоришь, будто было бы лучше, если бы я был самым известным глупцом среди афинян, — безобидно пошутил и Сократ.
— Клянусь Зевсом, Сократ, афиняне слышали, как Ксантиппа кричала на весь квартал так, что было слышно от Милетских ворот до Диахаровых, что мужа глупее, чем ты, нет не только в Аттике, но и во всей Греции, ибо ты, будучи мудрее любого софиста, денег за обучение не берешь. Живешь беднее, чем самые глупые из эллинов. Многие афиняне, кажется, готовы согласиться с твоей женой, — язвил Лекон, купаясь в удовольствии от своего остроумия и мудрости, подмигивая окружающим и ужимками подчеркивая особое значение, которое он придает словам «ты мудрее».
