В Книге Судного дня, написанной в 1086–1087 годах, говорится, что цена одного кречета составляла 10 фунтов, то есть сумму, примерно равную полугодовому доходу рыцаря. Учетные книги короля Генриха II свидетельствуют, что в 1157 году он уплатил более 12 фунтов за четырех кречетов, которых послал в дар императору Священной Римской империи Фридриху I Барбароссе. В 1162 году, чтобы снарядить корабль в Норвегию для покупки кречетов, Генрих должен был уплатить 43 фунта. За эти же деньги можно было приобрести 250 коров, или 1200 овец, или заплатить пятидесяти крестьянам за год работы.
Кого-то сморит голод, другой погибнет в шторме. Иной, пронзенный пикой, умрет на поле брани.
А тот найдет погибель, в лесу свалившись с древа.
А этому скитаться весь век свой на чужбине.
На виселице кто-то свой путь земной закончит. Другой, напившись пьяным, мечом зарублен будет. Одним — почет и блага, другим — юдоль страданий. Сим — юности веселье, тем — рыцарская слава. Стреляет этот метко, другой в игре удачлив.
А тот гуляк досужих, кривляясь, забавляет.
Кому-то гордый сокол, парящий в поднебесье, Неволе покорившись, на руку кротко сядет.
(Из поэмы «Судьбы смертных», Эксетерская книга, Англия, X в.)
Утром того дня нормандский конный разъезд схватил молодого англичанина, добывающего корм скоту в лесу южнее реки Тайн. Допросив его, нормандцы решили, что перед ними повстанец, и повесили бедолагу на высоком холме в назидание всем жителям долины. Поеживаясь от холода, солдаты дождались, когда жертва перестанет биться в конвульсиях, и ускакали прочь. Они еще не скрылись из виду, как птицы-падальщики, кружась, устремились вниз и налетели на труп алчной стаей.
Ближе к вечеру несколько изнуренных голодом крестьян прокрались на холм и отпугнули птиц. Перерезав веревку, они положили мертвеца на промерзшую землю. Ни глаз, ни языка, ни носа, ни гениталий у него уже не было, безгубый рот зиял немым криком. Люди молча, не глядя друг на друга, стояли вокруг трупа, держа в руках топоры для разделки туш. Наконец один из них шагнул вперед, взял руку мертвеца и, размахнувшись, отрубил. Остальные тоже принялись за дело, кромсая и распиливая тело на куски, а вокруг них скакали вороны, отбирая друг у друга остатки.
Вдруг птицы взвились в небо, охваченные паникой. Людоеды, подняв глаза, застыли в оцепенении, а затем повскакивали на ноги, ахнув от удивления при виде человека, внезапно появившегося на вершине холма. Казалось, он возник из ниоткуда — черный силуэт на фоне мрачного февральского неба, с мечом, сжатым в руке. Один из каннибалов громко закричал, и вся шайка бросилась наутек. Бывшая среди них женщина что-то обронила. Вскрикнув, она хотела было вернуться, но спутник схватил ее за руку. Она продолжала голосить, в нерешительности оглядываясь назад, пока он тащил ее за собой.
Франк смотрел им вслед, его дыхание клубилось паром в морозном воздухе. Затем, вложив меч в ножны, он повел своего костлявого мула к виселице. Даже в обносившихся в странствиях, не совсем чистых одеяниях он производил устрашающее впечатление. Это был высокий человек с глубоко посаженными глазами, потемневшими от солнца и ветра скулами, крупным носом и растрепанными волосами, обрамляющими длинное лицо.