— Не виновен, — произнес упрямо Генри Уотсон.
Стенли Веттер продолжал опрос присяжных.
— Ротвелл?
— Виновен.
— Дженкинс?
— Виновен.
— Коулман?
— Виновен, — сказал я.
Затем все одиннадцать уставились на Уотсона,
— Опять то же самое, — сказал Веттер. — Могу добавить, что и после двадцать шестого голосования одиннадцать за то, чтобы признать подсудимого виновным, а один — за оправдание[1].
Я тяжело вздохнул.
— Мне кажется, мы имеем дело с идиотом.
Уотсон вскочил.
— Послушайте, вы…
Веттер быстро поднял руку.
— Тише, тише, Уотсон, я уверен, что Коулман не хотел вас оскорбить.
— Я как раз это и хотел сделать, — решительно произнес я. — Никогда в жизни не встречал такого упрямого… осла.
Веттер понизил голос и проговорил мне на ухо:
— Если мы будем вызывать у него антагонизм, то ничего нэ добьемся.
— Мы уже пытались быть спокойными и взывать к его разуму, — пробормотал я. — Но ничего хорошего из этого не вышло. Очевидно, это было бесполезное занятие с самого начала.
— Давай относиться к этому спокойно и не выходить из себя, — сказал Веттер.
Я сердито посмотрел на Уотсона.
— Вы действительно верите в то, что О'Брайен ни в чем не повинен?
Он заерзал на месте.
— Думаю, что виновен. Но мне кажется, вы не понимаете моей точки зрения. По-моему, власти штата просто не сумели доказать, что он убил Мэтта Тайсона.
— Может быть, это и так, сынок, — сказал Веттер. — Но ты ведь один-одинешенек придерживаешься такого мнения.
Сдерживая раздражение, я начал терпеливо объяснять:
— В комнате кроме Дюка О'Брайена и Тайсона никого не было. Это задняя комната табачной лавки. Свободный от работы полисмен как раз покупал трубку, когда услышал выстрел. Он бросился в заднее помещение лавки и, открыв дверь, увидел следующее: на полу лежал мертвый Мэтт Тайсон, в воздухе пахло порохом, а Дюк О'Брайен вылезал через окно. Полисмен преследовал О'Брайена несколько переулков и сделал один или два предупредительных выстрела. То ли по этой причине, или потому, что О'Брайен выдохся, но преследование закончилось в конце концов тем, что О'Брайен сдался полицейскому.
— Но полиция так и не нашла оружия убийцы, — проговорил упрямо Уотсон.
— О'Брайена преследовали несколько кварталов, через дворы и заборы, — теперь атаку продолжал Ротвелл, худой аптекарь, который выглядел так, как будто родился с головной болью. — Было темно, и во время преследования он выбросил свой пистолет. А полиция начала обследование этого района только утром. — Лицо Ротвелла изобразило возмущение такой халатностью. — Что прежде всего сделал О'Брайен, когда его доставили в полицейский участок? Он потребовал свидания со своим адвокатом, и полиция это ему разрешила. И я вам скажу, что О'Брайен попросил адвоката сделать. Он сообщил ему, куда выбросил пистолет, а адвокат связался с одним из дружков О'Брайена, который той же ночью подобрал пистолет,
— Но Дюк заявил, что у него не было пистолета.
— Он имел при себе плечевую кобуру. Пустую плечевую кобуру. Носил бы он ее, если б не имел пистолета?
— Дюк сказал, что всегда носил пистолет, но в ту ночь как раз забыл взять его с собой.
Ротвелл на мгновение закрыл глаза.
— Полиция обнаружила следы пороха на правой руке О'Брайена.
— Знаю, — согласился Уотсон. — Но О'Брайен сказал, что двумя часами раньше он тренировался в стрельбе по мишени. Поэтому эти следы и появились.
В это время послышался стук, и в двери показались голова и плечи посыльного.
— Судья хочет знать, вынесли ли вы наконец решение?
Я нахмурился.
— Вы думаете, мы бы все еще сидели здесь, если б решение было принято?
Он попятился,
— Нечего на меня накидываться. Судья просто попросил узнать.
Мисс Дженкинс, школьная учительница с решительным характером, заговорила с Уотсоном:
— Вы же знаете, что Дюк О'Брайен плохой человек, не правда ли? Он гангстер и шантажист, не так ли?
— Думаю, что да, но…
— Он руководит преступным миром нашего города, не так ли? Будь то наркотики, или азартные игры, или… Или другие вещи. Он ведь осуществляет контроль над всем?
— Да, — произнес Уотсон с отчаянием в голосе. — Но его судят не за это. Его судят за убийство.
— Мистер Уотсон, — сказала мисс Дженкинс сурово, — вы упрямец, упрямец.
Уотсон обратился к нам.
— Если Дюк О'Брайен такой уж преступник… если стоит во главе целой организации… с убийцами и прочее… зачем же ему нужно было убивать Тайсона самому? Он мог бы поручить эту работу кому-нибудь другому, находиться в это время за много миль от места убийства и иметь алиби.
— Это произошло неожиданно, — сказал Ротвелл. — А табачная лавка служила просто местом для разного рода сборищ. О'Брайен и Тайсон не поладили. О'Брайен вышел из себя и застрелил Тайсона. И вам нужны были еще свидетели?
— Да, но…
— Мистер Уотсон, вы знаете, что такое косвенные улики?
— Да, но я все еще убежден…
Теперь вступил я:
— Предположим на минуту, что вы умный человек. Почему же тогда О'Брайен убегал, если был не виновен?
— Он сильно испугался.
— А как все это объясняет сам О'Брайен?
Уотсон потер шею.
— О'Брайен сказал, что он и Тайсон просто разговаривали, когда через открытое окно кто-то выстрелил.
Я натянуто улыбнулся.
— Через открытое окно? На улице было три градуса. Кому это захочется держать окно открытым в такую погоду?
