Вокруг, куда ни кинь взгляд, простиралась бескрайняя белая пустыня. И только на западе, у самого горизонта, присмотревшись, можно было заметить невысокую горную гряду, похожую на становой хребет какого-то заледеневшего монстра.
День выдался погожий, во всяком случае, в первой своей трети. На небе не было ни облачка, и лучи маленького желто-коричневого солнца, скользя по ровному снежному покрывалу, вспыхивали на его поверхности мириадами ослепительно ярких искорок. Выглядело все это сказочно красиво. Но любоваться волшебным блеском крошечных льдинок мог лишь человек, незнакомый с коварством снегов. Бедолагу, не позаботившегося о том, чтобы в ясный солнечный день защитить глаза, ожидало болезненное и долго не проходящее воспаление роговицы, или, говоря иначе, снежная слепота.
Марсал был давно уже не новичок. По календарю старого Бисауна он прожил в здешних краях год и семь пятидневок. Дольше, если не считать самого Бисауна, протянул только Татаун. Но полгода назад Татаун отправился собирать красницу, да так и сгинул без следа. Поскольку в то время «снежных волков» поблизости не было, старый Бисаун пришел к выводу, что Татаун либо по неосторожности заблудился в ходах, прорытых снежными червями, либо намеренно отправился в один из новых лазов, рассчитывая добыть немного свежего мяса из тех запасов, что делает снежный червь, замуровывая недоеденную добычу в стены своего ледяного логова. Если так, то Татаун сам превратился в обед. И хорошо еще, если червь съел его сразу, а не оставил про запас. Прежде чем зарыть свою добычу в ледяную стенку, снежный червь покрывает ее липкой слизью, которая защищает еще живое существо от резкого переохлаждения. Сам Татаун говорил, что жертва, покрытая слизью и замурованная, может оставаться живой в течение пятидневки, а то и дольше, и лишь толстая корка льда, сковывающая тело, не позволяет ей вырваться на свободу.
Осмотрев окрестности через узкую щелку, прорезанную в полоске черного пластика, и не заметив поблизости ни одного выхода из лаза снежного червя, Марсал надвинул на глаза старенькие солнцезащитные очки с треснутым левым стеклом и, поправив на плечах лямки полупустого мешка, зашагал дальше, по направлению к берегу Замерзшего моря, оставляя за собой большие узорчатые следы плетеных снегоступов.
Обычно для того, чтобы обнаружить лаз снежного червя, достаточно было отойти всего на пару километров от хибары старого Бисауна. Но сегодня Марсал шел уже около получаса и все еще не встретил ни одного выхода. Ночью температура не опускалась ниже семидесяти градусов, следовательно, червям не было нужды зарываться глубоко в снег. Выходит, Марсалу сегодня просто чертовски не везло.
Марсал не любил, когда день начинался неудачно. Татаун в бытность свою говаривал: «Если в первую треть дня промочишь ноги, к исходу третьей непременно останешься без пальцев». И в этом Марсал был с ним согласен.
Когда Марсал вышел из хибары, на улице, если верить показаниям спиртового термометра старого Бисауна, было тридцать два градуса мороза. Однако, разгоряченный быстрой ходьбой, он не чувствовал холода и даже скинул капюшон старенькой, изрядно поношенной дохи на искусственном меху. На голове у него осталась только круглая шапка тоже из искусственного меха с широкими опущенными отворотами и двумя клапанами на липучках, прикрывающими нижнюю часть лица. Холода Марсал не боялся. В отличие от многих новичков, он с первого же дня, как оказался в снегах, мог определить, когда необходимо начать интенсивно согревать ту или иную часть тела, чтобы не получить обморожения.
Повернув на юго-восток, к берегу Замерзшего моря, где черви встречались чаще, Марсал решил, что сделает еще двести шагов и, если не обнаружит выход из лаза, повернет назад. Искушать судьбу без надобности мог лишь полный болван, к каковым Марсал себя не причислял. «Снежных волков» пока не стоило опасаться – они появлялись не раньше середины второй трети дня. Но зато, двигаясь по свежевыпавшему снегу, не успевшему покрыться прочной коркой наста, можно запросто угодить в ловушку снежного червя. В конце концов, день можно жить и без красницы, если, конечно, не обращать внимания на нудный бубнеж старого Бисауна, который снова начнет твердить о том, что они не обновляли закваску более года и она уже не является полноценной пищей.
А чья, спрашивается, в том вина?.. Если бы они успели подобрать хоть одного новичка, прежде чем до него доберутся «снежные волки», то была бы у них и свежая закваска, и новая доха, и снегоступы новые, и много чего еще было бы… Было бы… Если бы ему, Марсалу, не приходилось сутки напролет носиться по снегу, выискивая пищу для старика и двух женщин, то он уж непременно исхитрился бы перехватить у «снежных волков» новичка. Марсал даже знал, что нужно для этого сделать: одеться потеплее да засесть на крыше хибары, высматривая, не блеснет ли где на снегу вспышка, извещающая о прибытии. А затем, надев на ноги снегоступы, бежать скорее к тому месту. Только так и можно опередить «снежных волков», у которых, как доподлинно известно Марсалу, действует система постоянного слежения за прибытием новичков. Да и снегоступы у них новенькие, не то что у Марсала: сколько ни ремонтируй это старье, все равно прутья торчат во все стороны…