В I в. до н. э. Рим взял под свой контроль все Средиземноморье. Внешние враги не могли посягать на его неприкосновенность. Однако внутри самого Римского государства царил хаос, потому что могущественные политики и военачальники боролись друге другом, и то и дело вспыхивали гражданские войны.
Величайшим из политиков был Юлий Цезарь, который в 46 г. до н. э. стал единоличным правителем Рима. Ходили слухи, что он может объявить себя императором, и, не желая, чтобы этот слух стал реальностью, несколько республиканцев в 44 г. организовали против него заговор.
Вновь началась гражданская война, и в конечном итоге власть перешла в руки внучатого племянника Цезаря Октавиана Цезаря и доверенного военачальника Цезаря Марка Антония. В 31 г. до н. э. Октавиан вышел из их соперничества победителем, и гражданская война наконец-то завершилась — на этот раз надолго.
Римляне были рады, что пришел конец полувековому периоду нестабильности, гражданских войн и бедствий. Октавиан основал Римскую империю (см.: Империя), и, хотя римляне потеряли многие из имевшихся у них прежде свобод, безопасность, которую они обрели, казалось, стоила того.
В 27 г. до н. э. благодарные римляне дали Октавиану новое имя. Его стали называть Августом, что означает «освященный авгурами». Поскольку авгуры умели предсказывать будущее, то это имя считалось счастливым, приносящим удачу. Именно под этим именем Октавиан остался в памяти людей.
Август не пытался провозгласить себя царем, но он осуществил многие из реформ, задуманных еще Юлием Цезарем. Например, он провел предложенную Цезарем реформу календаря (см.: Июль), которая установила систему високосных годов, когда каждый четвертый год имеет 366 вместо обычных 365 дней. Надо сказать, что эта реформа не нашла достаточного понимания. Тем не менее Август добился своего, и месяц секстилий, в который он родился, стал с тех пор называться в его честь августом.
До того как Филипп II Македонский (см.: Филиппика) был убит в 336 г. до н. э., он был властителем Греции. Его двадцатилетний сын и преемник Александр III продолжил завоевание обширной Персидской империи. Его походы были беспрестанной чередой смелых марш-бросков и грандиозных побед. Его называли Александром Великим, и, хотя в 323 г. до н. э., когда он умер, ему было всего тридцать три года, он стал человеком-легендой, чья слава пережила его.
О нем и его жизни написаны серьезные биографические труды. Помимо этого среди персов, иудеев и греков о нем ходили легенды, граничащие с эпическими сагами. Даже в Средние века на основе этих легенд возникали все новые и новые поэмы.
Во Франции XII века на свет появилась эпическая поэма «Сказание об Александре», написанная гекзаметром, то есть слогом, в котором используется шестистопная строфа. Каждая стопа состоит из двух слогов, один из которых (обычно второй) является ударным. Этот тип стихосложения получил название александрийского стиха (по его происхождению) и стал повсеместно использоваться во французской поэтической драме.
В английской же поэтической драме используется пентаметр. В пентаметре строфа состоит из пяти стоп и, соответственно, десяти слогов.
Когда английский поэт Эдмунд Спенсер написал свою знаменитую (и очень длинную!) поэму «Сказочная королева» (1580), он использовал в ней девятистрочные стансы, причем первые восемь строк написаны пентаметром, а последняя — гекзаметром, или александрийским стихом. Этот прием впоследствии приобрел в английской поэзии большую популярность.
Однако в 1711 г. английский поэт Александр Поуп (обратите внимание на его имя!), который писал исключительно пентаметром, высмеял практику использования последней строки, написанной гекзаметром, в своем «Эссе о критике», чем способствовал ее постепенному угасанию и, наконец, полному исчезновению. Пародируя этот прием, он писал:
Венчает стих сей
Длинная строка Александрина:
Бессменно-длинная,
Она ползет змеею,
И нету ей конца.
Незадолго до 3000 г. до н. э. шумеры, которые населяли страну, называемую теперь Ираком, изобрели письменность. Отдельным словам и понятиям соответствовал определенный знак (символ), и всего таких знаков насчитывалось более нескольких тысяч. Естественно, учить такой письменный язык было неимоверно тяжело, поэтому тех, кто умел читать и писать, окружали таким же уважением, с каким мы относимся к университетским профессорам.
Однако около 1400 г. до н. э. какому-то финикийцу пришла в голову гениальная идея. Почему бы не придумать свой знак (символ) для каждого звука, а уж затем на основе звуков и соответствующих им символам составлять слова? Тогда понадобится всего десятка два знаков, которых будет вполне достаточно, чтобы сложить из них тысячи, а если нужно — и миллионы слов. Нам эта идея кажется элементарной, однако, насколько мы знаем, она пришла в голову человека один-единственный раз в истории. Судя по всему, остальные системы знаков, соответствующих определенным звукам, были лишь производными от модели, пришедшей в голову тому финикийцу.
Для своих символов финикийцы использовали элементы, которые уже употреблялись для обозначения слов. Знак, заменявший слово «бык» (по-финикийски aleph), стал обозначать звук «ah», с которого на финикийском начиналось слово «бык». Символ, обозначавший слово «дом» (beth), стал обозначать «b», а символ, заменявший слово «верблюд» (gimel), стал обозначать «g» и т. д. Эти знаки (символы) постепенно стали тем, что мы сейчас именуем буквами.
