Андрей Лях
Синельников и ремонт
В четверг утром ничто не предвещало никаких напастей. Когда Старик вызвал меня к себе, я, припоминаю, удивился — в отчете у меня и правда конь не валялся, но, по всем законам, предварительная взбучка полагалась Элиасу и, собирая бумаги, я на него выразительно посмотрел. Он только пожал роскошными культуристскими плечами. Что ж, значит, в этот раз мне первому на плаху.
Кабинет нашего Дедушки отделан в лучших традициях той дурацкой моды, которую почему-то именуют «благородной стариной». Ни одного сантиметра стены без красного дерева, ковер как из анекдота про газонокосилку, стол противотанковый, над столом в рамке фотография, где наш начальник в обнимку то ли с Роммелем, то ли с Монтгомери, то ли с самим Эйзенхауэром. Сам Старик величественно сив, в серой тройке, — нечто среднее между адвокатом и гробовщиком.
— Здравствуйте, Уолтер, — проскрипел он мне без всякой ласки в голосе. — Садитесь.
Когда начальство не в духе, лучше сразу переходить к делу. Я раскрыл папку и начал сыпать цифрами по последним контактам. Он сморщился так, что целая система морщин поделила его физиономию надвое (горизонтально), и мне сразу захотелось всунуть эти половинки поглубже одну в другую.
— Уолтер, все эти факты подождут, я вызвал вас не совсем за этим. Я должен сообщить вам... ммм... нечто. Вы первый в нашем отделении, кто это услышит. Приехал Келли.
— Что, прямо сюда?
— Нет, конечно. В Гладстонберри. Он извещает нас о появлении Наследника. Как вы понимаете, этого события мы ждали много лет. Очень много лет.
Старик был настроен весьма торжественно, но я этой торжественности, надо признать, совсем не разделял. Дело в том, что в ожидании Наследника я и сам принимал живейшее участие, и на мою долю приходились в основном все шишки и вывоз мусора. Я сопротивлялся, скандалил, проявлял склочность и гнилость характера, но меня снова и снова загоняли в достопечальный раздел «... и другие» — категорию бедолаг, которые делают всю грязную работу и за все отвечают, а потом стоят за спинами охраны, когда костяные старцы рисуют свои витиеватые подписи под параграфами потом и кровью оплаченных договоров. К тому же после такого многозначительного вступления меня наверняка ожидает какая-нибудь пакость. Я робко попробовал увильнуть:
— Сэр, возможно, это ложная тревога. Вспомните, подобное уже случалось.
— Нет, нет, на этот раз все точно. С шестого по семнадцатое сентября он должен войти в Дом и вступить в права владения. Наконец-то закончится весь этот хаос, и в Англии появится серьезный лидер?!
— Так уж сразу и появится.
— Да, ему придется многое объяснить, его придется обучать, но у него подлинная кровь... Уолтер, ваш скепсис мне известен, но в данной ситуации он абсолютно ни к чему!
—Да ради Бога, сэр. Что я должен делать?
— Семнадцатого — видите, как мало у нас времени? — семнадцатого я лично введу его в Дом...
— Если Дом его примет.
— Об этом не беспокойтесь. Я введу его, и мы увидим реакцию... Однако последнее выселение нанесло Дому значительный ущерб. Мы не можем принять Владыку Северного Края среди нашего обычного разгрома... вы понимаете. Я получил письмо от Патрика — там Бог знает что, наверное... Уолтер, эта миссия возлагается на вас. У вас твердая рука... ммм... административные способности... население Дома и Долины относится к вам с уважением... Словом, я рассчитываю на вас.
— Что можно успеть за пять дней?
— Вот именно — все, что можно. Лорд Уорбек обещал всяческую поддержку.
Стало ясно, что отвертеться не удастся, и тут меня, что называется, обожгло
воспоминание.
— А рамы? — закричал я. — Рамы в галереях? Могу я, наконец, выкинуть эту рухлядь?
Старик снова продемонстрировал мне свою гримасу «за секунду до яичницы», но, кажется, понял, что придется уступить:
— Меняйте ваши рамы. Но имейте в виду — я лично проведу самую тщательную инспекцию... Вылететь вы должны уже сегодня, билеты заказаны, зайдите к Нэнси. Желаю удачи.
Что же, кто куда, а Володя — выгребать дерьмо. Планида, как говорили предки. Я пожал его дряблую ручку и отбыл вверить «Боингу» свое бренное тело.
Оставив за спиной Атлантику, рано утром я очутился в Хитроу. Дом наш находится в Северном Девоншире, так что конец мне предстояло сделать изрядный. В тех краях издавна собирались друиды, колдуны, маги, черти рогатые — место силы, как сказали бы теперь, и Дом был его центром. Отсюда в старину правили мифические Пендрагоны, здесь Мерлин замыслил Стоунхедж, и много еще чего. Последним владетелем здесь был некий сэр Генри Толборн, который, как рассказывали, держал всю мистическую публику Великобритании в ежовых рукавицах. Но сколько-то лет назад этот Генри уехал куда-то на войну, и там то ли вознесся, то ли, наоборот, провалился, короче, никто его больше не видел. Тогда-то и начались те хаос и анархия, что так не нравятся нашему Старику. Претендентов на магический престол было достаточно, но никого из них
Дом знать не желал и безжалостно изгонял — если они успевали унести ноги. Сам по себе он достаточно регулярно переходил из рук в руки, его покупали и продавали, но кончалось все одинаково: лестницы дыбом, стулья летают, столы вращаются, люди исчезают в угребальниках? — словом, весь набор. Должен, якобы, явиться истинный властитель с какой-то там душой и сердцем, и вот тогда-то Дом откроет ему... ну, и так далее.
