Синельников и ремонт - [2]

Властитель-то, похоже, прорезался, но хорошенький же погром учинила до­мовая компания, если дело потребовало срочного ремонта.

Северный Девоншир — уже далеко не та глухомань, какой он был когда-то, но Дом и вправду стоит на отшибе. Лондонская железнодорожная ветка закан­чивается в Гладстонберри, и там же поворачивает шоссе, дальше надо по про­селкам пробираться до Уорбек-холла — тоже древнее святилище, замок сумасшедших Уорбеков и, не доезжая Сент-Мери-Мида, повернуть на северо-восток, и проехать еще двенадцать миль.

Вот последний поворот, роща тех сосен, что некогда сплошь росли в этих местах, буки у ограды, и пожалуйста — черепичная крыша нашего двухэтажно­го обиталища. Ах ты дьявол, сразу видно — среди черепицы черные провалы. Да, похоже, порезвились.

Разного народа в Доме случается множество, но самих домовых духов, или призраков, которые и творят все безобразия, на сегодняшний день четверо. Первый и главный из них — дворецкий Патрик. Дворецким он здесь был еще во времена римского завоевания, и до сих пор вспоминает какого-то Гая Кассиуса, который устроил в Доме обогрев полов и вентиляцию. Бесконечные воспоминания Патрика нагоняют на меня ужас, и однажды сгоряча я посове­товал ему их записывать. Он отнесся к этому неожиданно серьезно, и теперь я в страхе жду, что он начнет зачитывать отрывки из первого тома. Основная и, пожалуй, единственная его черта — грандиозное, всеподавляющее чувство собственного достоинства. Ничем другим он не блещет, но и это неплохо, по­тому что забота о сохранении имиджа создает у него хоть какое-то чувство от­ветственности.

Второй дух — конюх Герман, тоже древний бритт, диковато-волосатый. Уз­нать его историю поподробнее нет никакой возможности из-за кошмарного косноязычия: Герману доступен лишь один способ изъясняться — некое нечле­нораздельное мычание, довольно, впрочем, красноречивое. На моей памяти он с великими муками произнес всего несколько фраз, и след тех усилий чувству­ется в нем до сих пор.

Парочка остальных духов — женского пола, обеих зовут Елизаветами, и для краткости одну я окрестил Лизой, а другую — Бетси. Бетси — почтенная матро­на времен Генриха — Синей Бороды и, если я ничего не путаю, двоюродная тет­ка Анны Болейн. Сообразно тогдашним манерам она интриговала, отравляла, небесного успокоения не обрела, зато без особых хлопот получила место первой статс-дамы у незабвенного сэра Генри. Не знаю, утратила ли она интерес к ядам, но готовит она отменно, и многие ее кулинарные рецепты служат предме­том зависти и шпионажа.

Лиза — резвушка-хохотушка, бывшая любовница графа Саутгемптона, а по­том и всех его друзей; не помню уж, она ли их убила, или они ее, но вихрь былого кокетства в ней отнюдь не утих, и смерть ей ума не прибавила. Помощи от нее в любом деле хватает ровно на две минуты, она бьет посуду, впадает в исте­рики, но в целом достаточно беззлобна. Неизвестно почему она опасается, что ее могут сослать в соседний Уорбек-холл, и это, пожалуй, единственная угроза, которая действует на нее отрезвляюще.

Всю эту разношерстную компанию объединяет одно — буйное помешатель­ство при появлении в Доме очередных гостей. Тут они в трогательном единстве скачут по стенам, бросаются мебелью и вообще всячески производят впечатле­ние. Зато остальное время поглощены взаимными склоками и дрязгами.

Дверь мне открыл Патрик. Был он, как всегда, наутюжен, накрахмален, сед и благостен.

— Счастлив приветствовать вас в Крэймонде, сэр, — произнес он великолепно поставленным баритоном, наклонив голову на четверть дюйма. — Мы ждали вас.

Я прошел в вестибюль, и передо мной предстала вся команда: лохматый, как кавказская овчарка, Герман прорычал что-то дружелюбное, Бетси церемонно присела, а Лиза прямо-таки запрыгала, бултыхая своими скудными прелестями:

— А мы знаем, а мы знаем! — закричала она. — Едет Наследник! Нам все сэр Чарльз рассказал!

— У нас был астролог, — пояснил Патрик тоном экскурсовода. — Он оповес­тил нас о числах появления Хозяина. Герман, возьми чемодан сэра Уолтера.

— Здорово вы обрадуете Хозяина, — хмуро заметил я. — С дороги видно — у вас полкрыши нет.

Тут вступила Бетси.

— Это наше священное право, сэр. Здесь нет повода для упреков. Даже сэр Генри...

— Нет, нет у меня повода... а у вас совести нет. Ладно, Бетси, не распаляйтесь, а лучше покормите меня. Я весь день за рулем и мечтаю о вашей кухне.

Она фыркнула, но все же сменила гнев на милость:

— Разумеется. Обед в верхней гостиной через пятнадцать минут, — и уплы­ла на кухню.

Самое смешное, что кое в чем эта королевская тетушка права. Свободное воле­изъявление духов было заповедано еще Мерлином и не могло быть отменено ни­каким законом. Призраки должны были радостно приветствовать Хозяина и под­чиняться, или... или наоборот. Бетси каждую минуту была готова вытащить из- под своих корсетов и кринолинов билль о правах и читать его вслух до посинения.

— Патрик, пойдемте пока посмотрим. Раз уж вы все знаете, объяснять ниче­го не буду, сами понимаете, положение серьезное.

Положение, однако, оказалось гораздо серьезнее, чем я мог предположить. Вестибюль и лестница практически не пострадали, зато в нижней галерее произошло нечто невообразимое. Сначала я даже не мог понять, что же они там та- кое произвели, потом до меня дошло — выворотили из стены старую трубу для подачи ацетилена в светильники. Счастье еще, что газ давным-давно отключен, а то сыграла бы музыка. Разворотив стену, они выломили две крайних стрельчатых рамы и разбили почти все верхние половинки готических окошек. В первый же дождь галерею залило, и вода с известкой потекла на старинные рыцарские доспехи, которые в количестве десяти штук стоят вдоль злополучной стены. Эти панцири и всегда-то смотрелись как-то замшело, а теперь приобрели и вовсе плачевный вид.