Марина Саввиных
СИНДРОМ АКСОЛОТЛЯ
(маленькая повесть)
1.
... здесь полно аксолотлей.
"Контакты с аксолотлями опасны для людей" ( "Путешествия и развлечения. Самый полный справочник для деловых кругов Приземелья".
Спб; 2042; стр. 89, сноска 8).
"Кто-то из первых поселенцев назвал это местечко - Стикс. Юморист, блин... да мне-то что. Я же не виноват, что лучше нет для разведения эрехтейского угря. Искал специально. Нету. Он плодится здесь дважды в год: прямо штук по сорок на одно гнездо. И затраты - смешные, только себе - из одежды кое-что да пища, самая простая; да еще горючее и спирт оплатить ребятам из транспортного концерна, они ради меня дают тут левака... ну и ... часть урожая, само собой, идет на благодарность. Но это ерунда, мизер. Я все равно в выигрыше.
Главное, нет конкурентов. Аксолотлей - полно. Людишки боятся. Оружие категорически запрещено: разумные аборигены ... все такое ... а контакты, видите ли, опасны ... На черта мне контакты с ними. В гробу я видал ... по дереву постучать.
Сезонов пять, ну - шесть, и мне вполне можно будет вернуться".
Примерно так я думал тогда.
Если уж до конца быть честным, то я уж сыт был по горло красотами стигийских болот. С утра вылезешь из палатки - глазу не за что зацепиться: эта радужная дымка, знаете ли, эти необозримые изумрудные поля, жижечка болотная - по щиколотку, если наступить, только кое-где - заросли колючего кустарника, довольно высокого по здешним меркам, да на востоке, еле различимо, дымки. Деревня.
Эта деревня - чуть ли не самая крупная на Эе. Население, говорят, до тысячи.
Они любопытные, аксолотли. Их отпугивают. Есть специальный сигнал.
Человеческое ухо его в обычных условиях не воспринимает. А на аксолотля он действует как электрический разряд. Не больно, в общем.
Но отпугивает. Эту штуку включают на ночь. И можно спать спокойно.
Такие сны еще снятся под эту музыку!
2.
... не хотел я останавливаться. Но остановился. День был жаркий.
Болото слегка парило. Разморило меня, конечно, по пути. А тут - хоть крошечная, но твердь, хоть мизерная, но тень. И родничок между корней кустарника. Не пил ничего вкуснее здешней родниковой воды! Я присел на корточки, согнулся в три погибели и только было зачерпнул...
Оно появилось, как призрак - наверное, соскользнуло с ветки. Я сразу все понял и хотел немедленно дать деру. Но не смог. Оно пристально смотрело на меня, как-то... умоляюще?.. ну, не знаю. Я так и сел.
Я вылупился, как дурак. А оно, судя по всему, не собиралось уходить.
Явно стремилось к контакту.
Кто никогда не видал аксолотля, вряд ли поймет, в чем дело. Зрелый аксолотль больше всего похож на шестилетнего ребенка. И ведет себя - как человеческое дитя, игривое, ласковое. Последний раз я глядел на человека полгода назад, когда отправлял товар. Ребенка же не видел лет сто, ну разве что на собственном младенческом снимке, который - из суеверия таскаю с собой. И вот, понимаешь ли, в двух шагах от меня - девчушка, голенькая (какая-то серая тряпочка посередке повязана - и вся одежда), босенькая, чумазенькая... всклоченные белокурые кудряшки над выпуклым нежным лбом... глазенки, полные слез... ах ты, Господи! Ребеночек не в шутку страдал. Это было сразу видно. Похоже, у него был сильный жар дитя, обливаясь потом, тряслось от озноба.
К тому же он был невообразимо тощ, этот аксолотль, и , видимо, страшно голоден.
Я молча сидел на траве и ждал, что будет.
3.
...она называет себя Элси. По-английски балаболит не хуже нас с тобой, а уж как тянет "Дэ-э-вид"...
Первые два дня она только ела и спала. Ела все подряд, все, что я давал - сосиски, маринованных угрей, крекеры, сгущенку...
Температура все время держалась под сорок. Я ничего не мог сделать, как ни старался. Потом догадался запросить справочную службу - и оказалось, что нормальная температура тела у аксолотлей тридцать восемь и пять. Так что я имел дело с легкой лихорадкой, скорее всего, нервного происхождения. Тогда я плюнул на это дело. Она моментально это почувствовала - и стала таять на глазах. Начались жуткие бессонные ночи.
- Д-э-э-вид... мне плохо... я умираю... скажи, ведь я не умру?
- С чего ты взяла? Ты простудилась немного - вот и все.
Отлежишься... вот... питье горячее - с медом. Гречишный мед - знаешь, с самой Земли. Пару дней - и как рукой снимет. Не плачь!
- Ты ничего не понимаешь... не уходи только! Побудь со мной. Мне страшно.
Я сидел возле нее ночи напролет, глаза слипались... я сначала клевал носом, потом - засыпал ... потом - просыпался от ее крика...
- Не спи, не спи! Мне страшно! Зачем ты оставляешь меня одну?!
Я брал ее на руки и долго сидел, покачиваясь, как китайский болван.
Она засыпала. Но стоило мне только положить ее на постель, как все повторялось снова...
- Как ты мог?! Ты меня бросил! Я умру ... умру без тебя!
Это странно, но я нутром чуял, что она не лжет.
Ее что-то беспрерывно терзало, внутренняя мука разрывала ее на части.
Она смотрела на меня темно-лиловыми, глубокими глазами, и словно скрывала что-то за внешним, обманным, испуганно-жалобным взглядом, к которому я уже привык и которым она, по всей видимости, по привычке отгораживалась от меня. Отгораживалась - и в то же время постоянно намекала, что настоящее страдание, невидимое мне и непонятное, бесконечно превосходит возможность моего разумения. И если она умрет - а она умирает! - то уж никак не от банальной простуды, которая так легко поддается моим усилиям. Чай вот с медом... ну и т.п.
