В новый, только что отстроенный микрорайон Москвы приехал передвижной зоопарк. Еще вчера утром все видели, как по пустырю гулял настоящий верблюд. А сегодня и он, и старый седой волк, и стайка крикливых обезьян, и даже огромный бегемот — все они за стеной из плотно сдвинутых клеток. Туда, на огороженную площадку, с самого утра тянется народ.
Маленькая девочка Алиса крепко держалась одной рукой за маму, другой — за папу. В такой толпе немудрено и потеряться! Раньше Алиса жила в центре, в двухкомнатной квартире, вместе с родителями и бабушкой Любой. Бабушка Люба была очень доброй, тайком кормила конфетами до обеда и разрешала Алисе в мамино отсутствие залезать в шкатулку, где лежали волшебные вещи: серьги, броши, браслеты, яркие разноцветные бусы. Однажды Алиса нечаянно разорвала одну такую нить, а бабушка Люба сказала маме, что это сделала она.
Да, бабушка была очень доброй, но мама и папа почему-то говорили, что это не жизнь, а сплошное мучение — из-за квартиры терпеть вздорную старуху. Вроде бы она была Алисиному папе двоюродная тетка, и девочке долго пытались объяснить степень этого родства. Алиса не понимала, как могут быть двоюродные бабушки и почему тихую старушку называют вздорной.
И вот наконец свершилось! Папе дали квартиру в новом микрорайоне! Большую, светлую, пахнущую свежей краской и штукатуркой! А одинокая баба Люба осталась в центре, в старом доме с толстенными стенами, в двух комнатах с высоченными потолками. Алисе было ее очень жалко, но скоро первое сентября, надо собираться в школу, в первый класс. А значит, предстоят приятные хлопоты, за которыми тихая баба Люба забудется, как старая добрая сказка.
Школа тоже новая, Алиса проходила мимо нее каждый день и внутренне ликовала. Правда, побаивалась немного, ведь она не успела ни с кем познакомиться. А вдруг дети здесь совсем не похожи на тех, что живут в центре?
Алиса изо всех сил крутила головой. Ее яркие синие глаза были широко распахнуты. Как же много здесь детей! Она была счастлива. Мама купила заветный петушок на палочке, огромный, медового цвета, а папа пообещал мороженое, Алисино любимое, шоколадную трубочку. Вскоре она уже стояла возле клетки с усталым, сонным львом. На ее леденец косилась маленькая черноволосая девочка. Алиса долго колебалась, но потом предложила:
— Хочешь? Лизни.
Девочка вытянула розовый язычок, коснулась леденца. Алиса тут же убрала руку:
— Хватит. Как тебя зовут?
— Регина. — У нее были круглые карие глаза, которые напомнили Алисе блестящие пуговицы нового маминого пальто, и тонкий правильный носик.
— А меня Алиса. Сколько тебе лет?
— Семь. С половиной, — тихо добавила девочка.
— И мне семь. Ты в какую школу пойдешь? В новую?
— Да. — Девочка снова посмотрела на леденец. Алиса сначала лизнула сама, потом протянула Регине:
— На. Сядешь со мной за одну парту?
— Не знаю. А что скажет учительница?
Слово «учительница» Регина произнесла с таким трепетом, что в ней сразу же можно было разглядеть будущую отличницу.
Алиса посмотрела на сонного льва.
— Давай его разбудим?
— Страшно, — покачала головой Регина. — Вдруг он притворяется?
— Ты трусиха! — заявила Алиса. — А вот я ничего не боюсь! — Она покосилась на льва: вдруг и в самом деле притворяется? Хитро прищурилась: — Ладно, пусть спит. Наверное, он болеет, а больным нужен полный покой. Пойдем смотреть бегемота?
— Пойдем.
Девочки побежали к соседней клетке. Родители едва успевали за ними.
…Через две недели первоклассницы сидели за одной партой. Регина оказалась гораздо прилежнее Алисы, зато Алиса была хитрее. Недаром с первых же дней ее прозвали в классе Лисой. А грациозную, черноволосую Регину — Багирой
Все десять школьных лет они были вместе, да и потом оставались подругами. Хотя их взрослая жизнь сложилась совсем по-разному. Однако пришло время, когда одна стала завидовать другой самой настоящей черной завистью.
ХИЩНИКИ ВЫХОДЯТ НА ТРОПУ ВОЙНЫ
Лиса
— Я не дам тебе денег! Ни за что!
Алиса забилась в угол и оттуда испуганно смотрела на мужа. Тот стоял, сжав кулаки. Желтоватые зубы оскалены, глаза горят, как у волка. Этот на части порвет, не задумываясь. Он выше Алисы на целую голову, плечи широченные, мускулы железные. Алисе страшно, но она не устает повторять:
— Нет, нет, нет!
— Я убью тебя! Сказал же: дай денег!
— Сеня, у меня нет столько! Сто тысяч! Где я их возьму?!
— Я тебе сказал: давай продадим дачу. Она больше стоит. Отдадим долг, остальное вложим в бизнес.
Вот уже лет пять муж ездит челноком в Турцию и Польшу. Сама же она стоит на рынке, мерзнет в лютый холод, парится в жару. В середине 90-х, после того, как военный завод, на котором работал Арсений, закрылся, другого выхода, как заняться торговлей, не оставалось. Тогда, пять лет назад, перспективы были самые радужные. Наконец-то! Работать на себя, не на дядю! Не дожидаться каждого второго числа зарплаты, гадая, вовремя дадут или задержат.
Но бизнес не заладился. И если бы не наследство бабы Любы — двухкомнатная квартира в центре, которую они с Арсением теперь сдают, — было бы совсем худо. А так им многие даже завидуют. Еще бы! Триста долларов в месяц без особых хлопот! Господи, куда только деньги деваются? Ну не держатся они у Арсения, и все тут! Ведь можно было бы жить, если не роскошно, то вполне приемлемо! Так нет, у него замашки миллионера! Умудрился наделать долгов и теперь вынуждает продать дачу.
