Город, подмокающий расквашенными фундаментами в холодной слякоти оттепели зимы восемнадцатого, оказался на удивление полон если не негодяями, то крайне малодушными людьми. Одинокий трамвай грохочет по Ильинке, вышибая искру электроснимающей дугой. Особняк на углу Малой Покровки разверз широкие арки лучу низкого зимнего заходящего солнца, прорвавшемуся через пепельно-косматые грибницы туч.
- Яш, правду говорят, что здесь, в ГубЧК люди пропадают?
Тяжелые взгляды людей в кожанках, грузящихся в явно отобранный у какого-то прожигателя жизни старых времен автомотор, сами по себе отвечали на этот вопрос. Они здесь точно не музицировать собираются.
- Я до революции был в этом особняке, там огромные подвалы, для продуктов и винной коллекции. Кажется, они еще соединялись с подвалами соседнего особняка, дальше по Покровке. Как думаешь, о чем тогда разговаривали с именитыми владельцами?
- О курортах? Черноречье? Баден-Баден?
- О революции. Никто, включая аристократию, не сомневался, что она будет. Но все как-то странно ее себе представляли. Будто монархия — это какая-то пробка, а страна — бутылка. И как будто вытащи пробку и сразу на всех хлынет поток успехов и изобилия.
- А сейчас многие из дворянства и буржуазии пьют, ожидая конфискаций, арестов.
- Какое «дворянство», какая «буржуазия»? Вот у нас с начала XX в семейка слегка разжилась, купили даже пару домов на Тихоновской...
- Точнее, квартал.
- Ну, ты видел, какие там дома. И тем не менее, продолжаем спать на сундуках вместо кроватей, как в средневековье. Часть нам были должны, кое-что мы. Не так просто сказать, что больше. Магазин на Благовещенке, но все на кредитные деньги. Никаких проблем все это сдать, «новой власти». Но кто и как у них будет этим распоряжаться? Они рассказывают про купцов какие-то фантасмагорические истории, будто те сидели на золотых горах. А большинство купеческих предприятий — пароходы эти, заводики — они все на заемные деньги. Как думаешь, почему нет династий устойчивых у купцов?
- Способности по наследству не передаются?
- Вот вот. Только на очень больших талантах, примененных очень к месту и мотивированных необходимостью вернуть займ, можно построить все эти флоты и цеха. Большевики снесли монархию «потому что она была вредная», но оказалось, что мир, окружающий обывателя, лучше не стал. И как станет, если теперь работать по-настоящему не кому? Пролетарии? Зачем ему рисковать, зачем стараться? Ты не можешь играть по ставкам выше, чем в состоянии вообразить, и не просто вообразить, а в состоянии рационально понять, как ты с этим ресурсом будешь полезно обращаться. Сейчас они царя убрали — жизнь не улучшилась. Что они дальше будут делать?
- Ну жизнь-то должна к лучшему измениться.
- Правильно, они будут искать — кто еще виноват в том, что она не изменилась к лучшему.
- Эй, Яков, ты? Постой!
Оклик раздался из соседней подворотни.
- Ну вот, приплыли, Яш! Я тебе говорил, что не стоило тут ходить.
Леша побледнел и остановился, Яша сделал еще пару шагов, постепенно замедляясь, и смешно развернулся, как солдафон на параде XVIII века, но замедленно.
- Ладно, перед смертью не надышишся.
На догоняющем картузированном носителе кожаного плаща догорала усмешка с хитрецой и бесовским огоньком. Он как будто много повидал человеческого увиливания и страстей за последнее время и ставил себя выше этого.
- Леш, мне кажется все, что они в итоге создадут — это некое подобие аристократии, достаточно лживое, а вовсе не «новое общество».
- Коммандор, я к вашим услугам.
- Заехали сегодня к вам на Тихоновскую, конфисковали в пользу республики два валенка золотого песка, не считая всяких мелочей.
- Рад за вас и за республику. Ко мне-то какие вопросы? Сам должен был принести?
Улыбка на силовике догорела и сменилась деланным скучающим видом.
- Сестра ваша кинулась с топором на наших ребят. Она сумасшедшая у вас?
- А вам об этом еще не рассказали добровольные помощники, из любителей считать чужое добро?
- У народной власти нет чужого добра.
- Разумеется, как и у Атиллы.
- Разговорчики. Ты знаешь, что у нас директива по Нижнему — по возможности больше исполнить противников революции?
При этих словах Леша рванул в соседнюю подворотню. Хлюпающие удаляющиеся звуки ботинок издевательски разнеслись в сторону дворов Плотничного переулка, выходящего на Жандармский овраг.
- Вот так вас, буржуины, бросают последние друзья.
- Если кто в состоянии бросить последнего из Могикан, разве он был его другом?
- И помирать вам в одиночестве и ничтожестве.
При этих словах Яшу подхватили под руки два мордоворота, до этого скрывавшихся в тени массивной арки купеческого дома.
- Дешевый театральный кружок.
Сзади последовал глухой удар. «Вот и удостоверение моего морального превосходства» - успел подумать Яша улетающим в дальние дали сознанием.
Где он оказался? Стенки очень прочные. Иногда через них доносились крики, которых было лишнего даже для намеренно запуганного города. Значит, подвал. Тот самый двойной подвал на Малой Покровке. Что в этой комнате хранили? Вина какие-то? Туши? Металлическая комната со столами посредине и крюками из потолка. На полу — размазана кровь. «Постановка продолжается. Могли бы и прибраться» - Яша продолжал изучать помещение. Никаких отверстий, дверь с огромными заклепками закрывается как на корабле — напрочь. Очень душно. Да здесь просто задохнуться можно, если никто так и не явится.
