Айзек Азимов
Седьмая труба
Архангел Гавриил не склонен был особо задумываться над готовящимся мероприятием. Он задел кончиком крыла планету Марс, однако, нежась в ленивой истоме, и не подумал лишний раз шевельнуть крылом, чтобы избежать контакта. Марс, созданный из обычной материи, даже не пострадал от легкого прикосновения.
— Все уже решено, Этериил, — небрежно произнес он. — И с этим уже ничего не сделаешь. День воскрешения мертвых предопределен.
Этериил, самый младший серафим, сотворенный почти на тысячу лет раньше, чем люди начали отсчет времени, вздрогнул, отчего в континууме взвихрились ясно различимые смерчи. Со времени его сотворения в непосредственные обязанности Этериила входило отвечать за Землю и ее окрестности. Эта работа была для него синекурой, уютным местечком, глухим тупиком, но по мере того как пролетали века, он стал чувствовать противоестественную гордость за этот мир.
— Но ты собираешься разрушить мой мир, даже не предупредив меня.
— Вовсе нет. Вовсе нет. Об этом событии достаточно ясно говорят вполне конкретные стихи из книги Даниила и из Откровения святого Иоанна.
— Достаточно ясно? И это учитывая, что Писания многократно переписывались самыми различными писцами? Сомневаюсь, что в каждой строке найдется хотя бы два неискаженных слова.
— Об этом событии упоминается и в Ригведе, и в трудах Конфуция…
— Которые являются принадлежностью отдельных культурных групп, представляющих из себя малочисленную аристократию…
— Сказание о Гильгамеше открыто говорит об этом.
— Большую часть сказания о Гильгамеше уничтожили вместе с библиотекой Ашурбанипала за шестнадцать веков по земному стилю до моего сотворения.
— Об этом же свидетельствуют кое-какие характерные особенности Великой пирамиды и узора, выложенного драгоценными камнями в Тадж-Махале…
— Которые столь неясны, что ни единому человеку пока не удалось правильно расшифровать их.
— Если ты и дальше собираешься во всем возражать мне, — устало проговорил Гавриил, — то нам лучше оставить эту тему. Бесполезно обсуждать что-либо в таком ключе. Но как бы то ни было, именно тебе следовало бы знать об этом. Ты ведь знаешь обо всем, что касается Земли.
— Да, если считаю нужным. Мне приходилось здесь многим заниматься, но я, признаться, даже не подозревал о том, что такое возможно — конец света и воскрешение мертвых, а потому и не исследовал эту проблему.
— А следовало бы о ней задуматься. Вся документация по этому вопросу находится в картотеках Совета Высших. Ты мог бы воспользоваться ею в любое время.
— Послушай, я же не мог отсюда отлучиться, настолько был занят. Ты ведь понятия не имеешь, как эффективна деятельность Врага на этой планете. Я сил своих не жалел, чтобы хоть как-то обуздать его, но при всех моих стараниях…
— Да, пожалуй. — Гавриил погладил рукой пролетающую мимо комету. — Ему, кажется, удалось добиться некоторого превосходства. Когда я пропускаю через себя взаимосвязанную реальную модель этого несчастного мирка, то замечаю, что это одна из тех организованных структур, где материя и энергия равнозначны.
— Так оно и есть, — подтвердил Этериил.
— А они играют с ним, с миром, где живут.
— Боюсь, что так.
— В таком случае разве сейчас не самое удобное время, чтобы покончить с материей?
— Уверяю тебя, я сумею все уладить. Их не погубят их ядерные бомбы.
— Не знаю, не знаю. Что ж… Почему бы тебе, собственно, не позволить мне продолжить, Этериил? Назначенный момент приближается.
— Я бы хотел взглянуть на документы, относящиеся к делу, — упрямо сказал Этериил.
— Ну, если ты так настаиваешь…
На фоне абсолютной черноты пространства небесной тверди появились сверкающие символы, складывающиеся в четкую формулировку Акта, принятого Властью Высших. Этериил стал читать вслух:
— «Настоящим архангелу Гавриилу, серийный номер такой-то и такой-то (ну да ладно — и так ясно, что это о тебе), согласно распоряжению Совета предписывается приблизиться к планете, класс А, номер G 753990, в дальнейшем именуемой Землей, и 1 января 1957 года в 12.01 по местному времени…» — Он закончил читать и угрюмо замолчал.
— Доволен?
— Нет, но я бессилен что-либо сделать.
Гавриил улыбнулся. В космическом пространстве появилась труба, напоминающая формой земной музыкальный инструмент, но ее отполированные до блеска золотые бока простирались от Земли до самого Солнца. Труба приблизилась к прекрасным сверкающим губам Гавриила.
— Ты бы не мог немного повременить, чтобы я успел встретиться с Советом? — в отчаянии спросил Этериил.
— Что это даст тебе? Акт скрепил печатью сам Глава, а тебе хорошо известно, что любые акты, скрепленные печатью Главы, приняты окончательно и бесповоротно. А теперь, если не возражаешь, наступает условленный момент, и мне бы хотелось поскорее покончить с этим. У меня еще куча всяких дел, и намного более важных, чем это. Будь добр, посторонись немного! Благодарю.
Гавриил дунул, и всю вселенную до самой дальней звезды заполнил совершенный по чистоте и тону нежный тонкий звук, ясный и прозрачный, как хрусталь. И пока раздавался этот трубный звук, наступила краткая пауза хрупкого равновесия — столь же мимолетная, как миг, отделяющий прошлое от будущего; а затем свиток миров, коллапсируя, свернулся, и материя снова вернулась в тот первозданный хаос, из которого она однажды возникла по одному слову. Звезды и туманности исчезли, как исчезли космическая пыль, солнце, планеты, луна — все и вся обратилось в ничто, кроме самой Земли, которая, как и прежде, кружилась во вселенной, но теперь уже в полном одиночестве.
