Драка вспыхнула, когда они вышли из клуба: Марри взял на себя одного парня, Малышу и Большому Эду тоже досталось по одному. Их противники, наверное, были студентами — рубашки-поло, джинсы, бейсболки. В клубе, когда трое друзей сидели за высоким круглым столиком, Большой Эд сказал: да ладно, плюньте вы на этих сосунков, но тот из них, что был покрупнее, блондин, смазливый, как девчонка, чем-то задел Малыша, и Малыш тут же огрызнулся в ответ. Потом они выпили еще и обменялись новыми оскорблениями, а потом подошло время закрытия, и диджей у микрофона предложил всем заказать по последней. Друзья выбрались на темную мокрую улицу и пошли на посыпанную гравием стоянку, а когда Марри обернулся, те трое стояли на тротуаре, глядя им вслед.
Кто-то что-то сказал, как оно всегда и бывает. Марри только открыл дверцу пикапа, а Большой Эд уже залезал внутрь. Пьяный Малыш повернулся к парням и сказал, что они его достали. Марри бросил ключи на пол, мягко захлопнул дверцу. Краем глаза он видел, что Большой Эд огибает машину сзади. В нем было почти два метра росту, и Марри помнил, как он подумал, что Эд выглядит слишком усталым для драки — слишком усталым и слишком нетрезвым, да и возраст уже не тот. Видно было, что он недоволен. Но как раз в этот момент Малыш нанес первый удар правой — и началось.
Вокруг мигом собралась толпа молодежи — они кричали, подзуживали. Эд кинулся на того, что был слева. Малыш со своим в обнимку катались по гравию. Марри двинулся вперед, еще не решив, как именно будет действовать, но зная, что ударит первым. Странно, как быстро возникала реакция. Как у радара. Он реагировал, как радар. Ему было двадцать восемь, и они частенько попадали в такие ситуации. Наверное, когда-то это доставляло удовольствие. Если рядом были женщины, то они становились зрительницами, и друзья говорили об этом в машине по пути домой. Если женщин не было — вот как сегодня, — они просто ехали куда-нибудь еще выпить, обсуждали происшедшее между собой снова и снова. Кто кому вмазал, насколько сильно и чем — и так пока не сворачивали с трассы на Эрлсборо, а потом на двести семидесятое, в свой городок.
Парень, который достался Марри, был чуть выше его — ненамного, дюйма на два-три. Марри приметил его еще в клубе: темноволосый, пухлощекий, как раз в том возрасте, когда начинают пускать в ночные бары, достаточно смелый, чтобы поддержать товарища, но не настолько смелый, чтобы его отговорить. Он стоял, уперев руки в бока, когда Марри начал атаку — джеб, потом кросс. Он нанес эти удары быстро, с разворотом от бедра. Хорошая дистанция. Плечи расслаблены. Его противнику явно не хватало опыта по части уличных боев: он даже рук не поднял. Удар левой пришелся ему в нос, и он уже падал назад, когда Марри добавил правой — и сам удивился, как плотно и точно попал кулаком в самом конце траектории. Он ринулся вперед, оседлал парня, нагнулся, чтобы как следует его проучить. Тот лежал на гравии, держась одной рукой за щеку, другой прикрывая живот. В свете фонарей его глаза мокро блестели. Он что-то промямлил, но Марри не разобрал, что. Он двинул локтем ему в подбородок, почувствовал, как тело под ним обмякло, и подумал, что это не может быть нокаут — уж больно просто. Потом встал, легонько пнул его для острастки, и парень остался лежать, испуская стоны.
На Марри были его любимые ботинки — тяжелые, прочные. Он постоял немного, глядя на поверженного соперника, потом обернулся и увидел, что Большой Эд борется со своим у стены неподалеку. Малыш куда-то пропал — наверное, его загораживала машина. Эд зажал голову своего парня под мышкой и раз за разом всаживал его в стену. Это выглядело как нелепый, дерганый танец. Марри обогнул стоящую у бордюра «Тойоту» и увидел блондина верхом на Малыше. Левой он сжимал его другу горло, а правой бил по лицу. Звуки были такие, будто доской хлопали по воде. Парень сидел к Марри спиной и не мог ни увидеть его, ни услышать его приближение. Он не мог видеть, как Марри проехался по гравию на одной ноге, словно конькобежец, занеся другую для удара в точности так, как учил Сифу Дан.
Его колено угодило ровно в середину позвоночника. Голова блондина дернулась назад. Он всплеснул обеими руками и упал на Малыша — это напоминало почти что женское объятие, но Марри уже дергал Малыша за ногу, таща его по гравию, а потом Малыш сразу оказался на ногах рядом с ним и заорал, и Марри пришлось удерживать его, потому что с блондина было довольно. Несмотря на темноту Марри видел, что все лицо у Малыша в крови, а когда он запихнул его в пикап и подобрал Большого Эда на выезде со стоянки, левый глаз Малыша уже совсем заплыл, а нос был свернут к правой щеке, совершенно разбитый, похожий на кусок замазки, который скатали в трубочку, а потом расплющили тяжелыми ударами.
Он проснулся на следующее утро с похмельем, больным горлом и запекшейся между пальцами кровью, непонятно чьей. Перекатился на край кровати и осмотрел свои ноги. Вчера вечером он сумел кое-как раздеться, и на полу грудой валялась его одежда, а рядом ботинки — один стоймя, другой на боку. Он не отрывал от них взгляда несколько секунд. В горле у него, за гортанью, творилось что-то странное и расползалось вниз по животу и рукам — какая-то легкая тошнота. Как будто что-то пропало. А что-то появилось. Он встал и побрел в ванную, оперся на раковину, открыл кран и сполоснул лицо. Посмотрел на себя в зеркало: на лбу синяк, на шее несколько царапин. Он опустил глаза на руки и подставил их под струю, потом взял из пластиковой корзинки в душе грязный кусок зернистого мыла с пемзой и принялся оттирать кровь. Как следует намылил кисти, а заодно и предплечья. Смыл пену и повторил процедуру. Затем побрился и застыл, теребя усы и бородку, которые с годами стали темнее, гуще. Тошнота так и застряла у него в груди, а в животе понемногу сгущалась паника. Он закрыл кран и вернулся в спальню.
