Встреча с Бесс Хадлстон была не первой.
Как-то раз вечером, года два назад, она позвонила и сказала, что ей надо поговорить с Ниро Вулфом, а когда Вулф взял трубку, кротким голосом попросила его приехать к ней на Ривердейл для деловой встречи. Естественно, он осадил её. Во-первых, если он и выбирался из дома, то только к старому другу или хорошему повару, а во-вторых, то, что какой-либо мужчина или женщина могли этого не знать, было серьёзным уколом его тщеславию.
Не прошло и часа, как она сама появилась в его конторе — комнате, которую он использовал в качестве кабинета в своём старом доме на Западной Тридцать пятой улице, возле набережной, — за чем последовали пренеприятнейшие пятнадцать минут. Я никогда не видел его взбешённым до такой степени. Лично мне предложение показалось заманчивым. Она пообещала ему две тысячи долларов, если он придёт на праздник, который она устраивала для миссис Такой-то, и будет сыщиком в игре в убийство. Она также предложила пятьсот долларов для меня, если я приду с Вулфом и буду работать на подхвате. Видели бы вы, как он оскорбился! Можно было подумать, что он Наполеон, а она попросила его развернуть войско оловянных солдатиков в детской.
Когда она ушла, я осудил его позицию. В конце концов, она была почти так же знаменита, как он, — самая удачливая в Нью-Йорке устроительница праздников для представителей верхней части табели о рангах. Сочетание талантов таких двух мастеров своего дела, как он и она, оставило бы о себе долгую память, не говоря уже о том, сколько радости доставили бы мне эти пять сотен зелёненьких. Но он только надулся.
Описанные события имели место два года назад. И вот жарким августовским утром (особенно жарким в силу отсутствия в нашем доме кондиционера, так как Вулф не доверял технике) она позвонила и попросила его безотлагательно приехать к ней на Ривердейл. Вулф подал мне знак отделаться от назойливой клиентки и повесил трубку. Немного позже, когда он удалился в кухню, чтобы проконсультироваться с Фрицем относительно какой-то проблемы, возникшей у них в связи с приготовлением обеда, я отыскал в справочнике номер её телефона и перезвонил. Уже почти месяц, с тех пор как мы покончили с делом Нойхема, в доме было скучно, как в склепе, так что даже выслеживание мальчонки из прачечной, заподозренного в краже бутылки шипучки, стало для меня желанным занятием. Поэтому я перезвонил ей и сказал, что если она обдумывает возможность визита к нам на Тридцать пятую улицу, то я хотел бы напомнить, что Вулф занят наверху своими орхидеями утром с девяти до одиннадцати и с четырёх до шести после полудня, но в любое другое время он будет рад её видеть.
Однако должен признаться, он не особенно обрадовался, когда в три часа того же дня я ввёл её к нему в кабинет. Он даже не извинился, что не поднялся из своего кресла её поприветствовать, хотя, надо заметить, ни один здравомыслящий человек после одного взгляда на его габариты и не стал бы ожидать от него подобной попытки.
— А, так это вы предлагали мне однажды деньги, приглашая меня на роль клоуна? — проворчал он обиженно.
Она уселась в красное кожаное кресло, достала из большой зелёной сумки носовой платок и вытерла им лоб и шею. Она принадлежала к числу тех людей, которые мало похожи на свои фотографии в газетах, потому что самым примечательным в её внешности были глаза, и эти глаза, стоило в них взглянуть, заставляли вас забыть обо всём остальном. Они были чёрными, искрящимися и производили впечатление, будто она смотрит на вас даже тогда, когда на самом деле этого быть не должно. Глаза делали её моложе своего возраста — вероятно, сорока семи или сорока восьми лет.
— Боже, как здесь жарко, — произнесла она. — Странно, что вы почти не потеете. Я очень тороплюсь, так как должна ещё увидеться с мэром по поводу сценария шествия, устроительство которого он хочет мне поручить, и поэтому не имею возможности пускаться с вами в пререкания, но ваше заявление, будто я собиралась покуситься на вашу честь, — совершеннейшая глупость. Да, глупость! С вами в качестве сыщика получился бы чудеснейший праздник. А так мне пришлось раздобыть полицейского инспектора, но он только и делал, что хрюкал. Вот так… — И она хрюкнула.
— Если вы пришли, мадам, для того, чтобы…
— Нет, не для того. На этот раз вы мне нужны не для праздника. Хотя, может, и жаль. Дело в том, что кто-то пытается меня погубить.
— Погубить вас? В каком смысле? Физически, в финансовых делах…
— Просто погубить. Вам известно, чем я занимаюсь. Я организую праздники для…
— Я в курсе, — оборвал её Вулф.
— Тем лучше. Мои клиенты — люди влиятельные и богатые. По крайней мере, они себя таковыми считают, и, не вдаваясь в детали, скажу, что для меня важно поддерживать с ними хорошие отношения. Поэтому вы можете себе представить, какой бывает эффект, когда… Подождите, я вам сейчас покажу…
Она открыла сумочку и принялась в ней рыться, словно терьер. На пол выпорхнул маленький бумажный листок, и я было поднялся, чтобы вернуть его ей. Но она лишь скользнула по нему взглядом и произнесла:
— Не беспокойтесь, в мусорное ведро.
