Игорь Валентинович поднял голову. Руки, скрещенные на коленях, затекли под ее тяжестью. Он потряс кистями, повращал, словно ввинчивая невидимые лампочки, и, осмотревшись, осознал себя сидящим на гранитном спуске к реке. Плескавшаяся у ног вода гоняла с места на место стаю солнечных зайчиков; на волне покачивалась пустая бутылка с наполовину отклеившейся этикеткой.
«Лесной» лимонад… Что за лимонад? Не то чтобы пить — и слыхать никогда не приходилось! Мыло «Лесное», одеколон — да, а…
Голова была как с похмелья, хотя таковое исключалось: ни разу в жизни Игорь Валентинович капли спиртного в рот не брал и среди своих знакомых трезвость всячески пропагандировал.
Напекло, видно, садовую, пока дремал. Этак и тепловой удар недолго получить — в июле, да в полдень, да при пустынном ландшафте твоей черепушки… Но погоди-ка: как ты вообще-то очутился здесь?!
Он провел тыльной стороной ладони по щекам — побриты, посмотрел на полуботинки — почищены; брюки отглажены, пиджак в порядке…
Привычный вид моста справа, вверх по течению реки, и зданий на том берегу, сознание, что за спиной — родной Дом писателя (перейти мостовую — и можно кофейку испить!), не приостановили беспокойства. Игорь Валентинович мучительно пытался вспомнить вчерашний день…
Наконец он встал, затяжно — до боли в суставах — потянулся, поднялся на набережную и зашагал к Дому писателя… Погруженный в задумчивость, привычно толкнул тяжелую дверь, вошел в вестибюль — и сразу хотел повернуть назад, решив, что по ошибке сунулся не туда: вестибюль был и похож и не похож на тот, который он привык видеть, который еще на позапрошлой неделе видел.
Когда наши хозяйственники этакий марафет навести успели?! Чтоб за полмесяца, что ты отсутствовал, — смешно думать!.. И стены выкрашены в приятный цвет, и будка вахтеров новая: выпуклая, прозрачная, вместительная. Да и вахтера этого тебе не приходилось раньше видеть… Смотрит-то как подозрительно — за своего не признает! Явно новенький!
Его сомнения рассеяло объявление, висевшее на стенде, тоже обновленном: ажурной конструкции, с выдвижными щитами. «В актовом зале Дома писателя состоится вечер поэта-сатирика…»
Все правильно, попал куда надо! И сомневаться было глупо: столько тобой в сие заведение хожено-перехожено — с закрытыми глазами найти можешь!..
«Вечер состоится 23 июля 2080 года».
Шутники! Вроде не канун 1 апреля, чтобы на сто лет календарь перелистывать! Не иначе, «под мухой» Миша-художник объявление стряпал!
Парадная лестница поражала шиком: стены на высоту человеческого роста были отделаны под дерево, перила блестели, ковровая дорожка скрадывала шаги.
Ничего размахнулись администраторы!.. Администраторы… администраторы… Тебе-то что от них нужно, с какого рожна тебя ноги сами наверх несут? Ты же кофейку хотел — твоя дорога в бар! Думай, Игорь Валентинович, думай!.. Вернулся ты позавчера, никуда до ночи из дому не выходил, ни с кем не виделся. Вчера… Вчерашнего дня так и не вспомнить… Но здесь ты скорей всего и вчера не был, а значит, с секретарем правления еще не разговаривал. Надобность же в разговоре, помнится, имелась…
Он вошел в приемную и уже почти не удивился полной перемене декорации и тому, что за столом секретарши сидит абсолютно незнакомая девица; не обращая внимания на странноватые, лезущие в глаза мелочи обстановки приемной, произнес: «Добрый день!» — качнул головой в сторону сверкающей лаком и никелем двери: «У себя?» — и, опередив нерешительный кивок секретарши, одним рывком проскочил в кабинет.
Ну, елки-палки! И тут все по-другому!
Над горизонтом огромного письменного стола возвышалась фигура человека, похожего лицом на Бельмондо, но с усами. Человека этого Игорь Валентинович не знал.
Переизбрали, что ли, пока ты… Не могли: перевыборы совсем недавно были… Если предположить какие-нибудь экстренные пертурбации, так опять же: мыслимо ли, чтобы в данном кресле оказался человек со стороны, даже не член нашей организации?! А что он таковым не является — ты голову на отсечение можешь дать!
— С кем имею честь? Присаживайтесь, пожалуйста!
— Извините… Я, наверное, не туда все же попал. Мне нужен секретарь правления писательской…
— Я и есть секретарь правления.
— А где же?..
— Вы, надо полагать, давненько у нас не были. Мой предшественник перебрался нынешней весной в столицу. Сдал свои полномочия и уехал. Теперь мы, как видите, трудимся здесь в меру способностей… Позвольте спросить: вы откуда будете?
— Я?.. Сейчас — из Карелии, из творческой командировки. Вот… — Игорь Валентинович, сам не понимая, зачем это делает, полез в карман пиджака, извлек писательский билет и протянул его новоявленному начальству.
Начальство глянуло на книжечку, покачало в сомнении на ладони, раскрыло и начало изучать.
— В каком, в каком году вы, извините, вступили в Союз писателей?
— В тысяча девятьсот шестьдесят пятом, тридцати лет от роду.
— Так… Значит, сейчас вам… — Секретарь посмотрел на потолок. — Сейчас вам сто сорок пять лет?
— Сорок пять!
— Нет, по моим подсчетам, сто сорок пять получается… Скажите откровенно, как к вам попал этот… документик? В каких вы его архивах откопали?
