Рынок шумел, скворчал, кипел в тесных рядах прилавков, бился о стены разнокалиберных киосков, звенел адской смесью попсы, ревущей из сотен колонок. Я, ошарашено оглядываясь, пробивался сквозь толпу, высматривая знакомую спину в зеленом пуховике. Ну все, потерялись. Найти друга в этом бедламе, было труднее, чем жемчужину в навозной куче. Проще говоря — нереально.
Я плюнул на все и начал протискиваться к краю рынка. На секунду мне показалось, что стало свободней, но тут же понял, что оказался в тупике, образованном несколькими киосками, плотно загородившими проход. Перед тем как снова кинуться в сумасшедшую толчею, я решил покурить. Прислонившись спиной к одному из киосков, я с наслаждением затянулся.
— Друг, купи шкатулку, с замочком шкатулка, ручная работа, всего пятьдесят!
Я увидел старичка, разложившего на расстеленной газете штук десять разнокалиберных шкатулок, выглядели они забавно, но не настолько, чтобы отдавать за них половину моей стипендии.
— А в шкатулке то есть чего-нибудь?
— Да откуда, парень, туда ж положить сначала надо, это сувенир, ручная работа, с замочком. — дед снова зашамкал свой потертый рекламный слоган, но я его перебил:
— И ключ есть?
— Есть, сынок, есть. У каждой свой ключик, ручная работа…
— Слушай, дед, давай я тебе помогу продать, все что сверху твоей цены — мое.
Дед долго сомневался, кряхтел, но все-таки согласился. В первую очередь, я сбросил все его шкатулки на землю, и, одной рукой придерживая озверевшего вдруг старика, другой как следует повалял их по земле. Наконец шкатулки приобрели несколько подержаный вид, а блестящий лак потускнел и покрылся царапинами. Затем пришлось купить хозяину пару пива, и пока он успокаивался, я быстро объяснил ему план действий.
Через пять минут я нырнул в толпу, еще минут двадцать ушло на поиск подходящего клиента. Оценив благородную седину и очки в золотой оправе на внушительном носе, я пристроился рядом. Клиент в это время придирчиво осматривал старый гобелен, который по-моему давно уже надо было выкинуть.
— Ух ты! Какая красота! — тут я бессовестно солгал, кроме дыр я на гобелене ничего не увидел. Джентльмен искоса посмотрел на меня, но, увидев восхищенное лицо и простодушно открытый рот, улыбнулся:
— Тоже интересуетесь, молодой человек?
— Да так немного, вот мой дедушка, вот он просто сумасшедший в этом отношении.
— Да?
— У него в квартире просто повернуться от этих раритетов негде! — немного возмущенно, немного гордо, главное не пересолить. — Он и меня немного подучил. Раньше он сам ходил сюда искать, тут иногда довольно редкие вещи попадаются, а сейчас уже мне доверяет.
— Так вы что-то конкретное ищете или так присматриваетесь?
— Ну как сказать, понимаете, два дня назад у деда пропала коллекция шкатулок — десять предметов, конечно, не очень ценная сама по себе — первая половина девятнадцатого века, какой-то малоизвестный мастер из Архангельска, ну вы представляете себе — желтые листья по черному фону, но не Палех… И знаете, что оказалось, дед догадался в одной из них соорудить второе дно, а под ним спрятал какую-то очень ценную марку — семнадцатый век, что-то про Гвиану или Гайану, не помню точно. Деда инфаркт чуть не схватил. Подарок ему теперь присматриваю, порадовать хоть старика.
— А что в милицию обращались?
— Конечно! Да что они смогут, тут явно на заказ работали, а все десять забрали просто, чтоб в спокойной обстановке вскрыть. Одно хорошо ключи от них остались. — Я грустно улыбнулся. Мой собеседник сочувственно покачал головой, и мы расстались.
Деда я пустил только через полтора часа, когда обработанный клиент уже продвигался к остановке. К этому времени дед был если не пьян, то изрядно навеселе, в потертом полушубке, с красными глазами он очень походил на запойного алкоголика, которых так много крутится около рынка.
Дед не подкачал.
— Эй земляк, ящички нужны? — дед непрестанно крутил головой, как будто высматривая кого-то в толпе, но дорогу джентльмену в очках не уступал.
— Какие ящики? — наконец не выдержал тот?
— Да старые такие, как их, штукатулки, что ли.
— Да нет не нужны, — я вздрогнул. — Впрочем, дай ка взглянуть.
Дед сноровисто скинул с плеча мешок и распахнул перед любопытным взором его содержимое. Джентльмен недоверчиво рассматривал потрепанные мною шкатулки, желтые листья на черном фоне, но все-таки я был прав, это был далеко не Палех. Он попытался подцепить ногтем крышку одной из них, но старик остановил:
— Да без ключей они, бабка старая ключи забыла где спрятала, а на кусок хлеба денег то надо, вот так и продаю без ключей.
Джентльмен пристально взглянул на деда, но помятое лицо, не озабоченное поиском хлеба насущного, его успокоило.
— Сколько?
— По сто за каждую! — черт! Я же говорил ему, чтоб не меньше двухсот просил. Но клиент уже рассчитывался, шелестя новенькими купюрами.
Деньги мы с дедом поделили в ближайшей пивной. Интересно только, как джентльмен отреагирует на Розовую Гвиану, которую я собственноручно нарисовал на вырванном из блокноте листке. Впрочем, может у него есть чувство юмора?
