— Демелса!
Оторвавшись от книги, которая, судя по всему, захватила ее целиком, Демелса подняла голову и прислушалась.
— Демелса! Демелса!
Легко вскочив, девушка опрометью бросилась к лестничной площадке.
С верхней ступени парадной лестницы она приветливо заулыбалась необыкновенно стройному и красивому молодому человеку.
— Джерард! — с радостным удивлением воскликнула она и тут же с беспокойством добавила:
— А мы тебя совсем не ждали!
— Я так и знал, Демми, — ласково ответил сестре молодой человек.
Когда они были наедине, он называл ее уменьшительным именем, закрепившимся за ней с детства.
Демелса, едва касаясь ступенек, спорхнула по лестнице, торопясь обнять брата.
— Осторожно, — вежливо попытался он отстраниться. — Ты помнешь мне шейный платок!
— А, ты опять его по-новому завязываешь! — заметила Демми, впрочем, без особого восхищения.
Далекая от лондонского света, она мало ценила ухищрения привередливой моды.
— Ох, Джерард, какой ты элегантный! — все-таки заметила она, отступив на шаг и разглядывая брата после недолгой разлуки.
— Еще бы! Я к этому и стремился, — самодовольно ответил Джерард. — Такой узел называют «математическим».
— Да, название говорит само за себя, — тут же отозвалась Демми, которая была с детства не в ладах с математикой. — Завязать его, наверное, не проще, чем доказать какую-нибудь там теорему!
— Куда там! — снисходительно улыбнулся Джерард. — Как тебе известно, теоремы никогда не доставляли мне хлопот, а чтобы научиться завязывать этот вот узел, я потратил немало часов и извел полдюжины муслиновых платков.
— Постой секунду на месте, дай мне рассмотреть тебя! — попросила Демелса, догадываясь, как приятно брату ее внимание к его нарядам.
Джерард с явным удовлетворением медленно повернулся.
Он выглядел на редкость элегантным и стройным в узких панталонах цвета шампанского, сюртуке в обтяжку и шелковом жилете.
— Ты можешь по праву гордиться своим новым портным, — помолчав, заметила Демми.
Несмотря на то, что сестра постоянно жила в провинции, Джерард доверял ее вкусу и с удовольствием выслушал ее вердикт.
— Только мне страшно подумать, какой за это придет счет, — не удержалась Демелса, которая была в денежных вопросах гораздо осмотрительнее брата.
— Из-за этого-то я и приехал поговорить с тобой, — живо отозвался Джерард Лэнгстон.
— Джерард, неужели ты опять залез в долги? — с ужасом воскликнула Демелса.
— Дело чуть не дошло до ростовщика, — неохотно признался молодой человек. — Однако давай лучше перейдем в библиотеку и там все обсудим. Кстати, мне бы не помешал бокал вина. На дорогах — несносное столпотворение, экипаж еле тащился, и я наглотался пыли.
— Немудрено, — рассеянно кивнула Демелса. — Перед скачками здесь всегда начинается толкотня.
Приготовления к скачкам в Эскот Хит, городке в графстве Беркшир, всегда начинались заблаговременно. Первыми сюда прибывали лошади в сопровождении конюхов, тренеров и жокеев. Животных размещали в заранее снятые конюшни и готовили к состязанию.
Участники и гости: и те, кто выставлял своих лошадей, и те, кто ехал на скачки из любви к этому великолепному зрелищу или из желания не отстать от других — ведь скачки в Эскоте почитались одним из самых знаменательных событий аристократического сезона, — отправлялись в путь из своих дальних графств за несколько дней, а то и недель до открытия состязаний. А столичные жители начинали съезжаться в Эскот в неделю, предшествующую скачкам.
Войдя в библиотеку, Джерард осмотрел комнату странным, каким-то оценивающим взглядом, что несколько насторожило наблюдательную Демелсу.
Обычно брат появлялся в отчем доме в двух случаях. Время от времени молодой щеголь приезжал забрать свою выстиранную, вычищенную, тщательно отглаженную и при необходимости зачиненную одежду. Заботу о своем гардеробе он милостиво доверял сестре и старой няне. Из-за хронической нехватки средств он не желал оплачивать услуги столичных мастериц.
Вторая причина его посещений также была связана с деньгами, точнее, с их отсутствием. Иногда финансовое положение расточительного аристократа ухудшалось настолько, что ему приходилось, на время отказавшись от своей элегантной и дорогой холостяцкой квартиры на Хаф-Мун-стрит, пережидать безденежье в родных пенатах.
Теперь внимательный взгляд Джерарда придирчиво прошелся по выгоревшим бархатным портьерам, в цвете которых едва угадывалась былая сочная зелень, по ковру, изначально ворсистому, но теперь местами вытертому до основы, переплетением напоминавшей простую мешковину, и по покойным креслам, на которых гобеленовая обивка уже пару десятков лет требовала вмешательства обойщика.
— Что ты все так разглядываешь? — не утерпела Демелса. — Хочешь переставить мебель?
Джерард, глубоко погруженный в свои мысли, ответил не сразу.
Комнаты, хоть и довольно запущенные, все же сохраняли флер прежнего великолепия и дышали благородным достоинством.
Молодой человек удовлетворенно резюмировал:
— Что ж, здесь не так уж и плохо. В, конце концов, только парвеню и нувориши гонятся за лоском новизны.
— Дорогой, о чем это ты? — с недоумением взглянула на брата Демелса.
