Яркий свет южного солнца прожег толстые шторы, сквозь плотно закрытые веки проник уже красным, но не вечерне-багровым, а ликующе алым, как молодой рубин.
Я закрылся ладонью, стараясь удержать сладкий сон, но сознание напомнило, что я в маркизате, море в полусотне шагов от дома, потому сейчас вот странная смесь пламенности и прохлады, словно струи воздуха сменяют одна другую, не смешиваясь. Солнечные лучи прожигают весь мир и уходят в землю на глубину человеческого роста, слегка смягчаясь только в кронах деревьев, где находят приют как мелкие птицы, так и огромные дивные бабочки, немыслимые на суровом севере.
Все еще с полузакрытыми глазами, я сполз с ложа, зевая и потягиваясь. На соседней подушке вмятина, простыня еще хранит аромат горячего женского тела. Стыдно признаться, но Маргарита всегда встает раньше.
Одевался замедленно, еще во власти сна, в окно веет бодряще-прохладным воздухом необъятного океана. Или это чувствуется присутствие воды с другой стороны дома: первый владелец велел вырыть большой бассейн и прыгал, говорят, со второго этажа спальни… Все хорошо, после возвращения Хендрика с ворохом грамот по маркизату народ третьи сутки поет и пляшет. Жизнь, как говорится, удалась у всех доживших до моего прихода, я прям мессия…
Мой рот раздирается от зевоты, вчера пришлось пить и снова пить чуть ли не до самого утра, устанавливал связь с народом, пусть даже все сплошь графы, бароны и виконты, тело тянется до хруста костей, и вдруг…
…сердце сжалось, будто ощутило над головой занесенную палку. Я в испуге обернулся. В комнате резко и сильно пахнуло горящим металлом. На стенах вспыхнули багровые блики, словно из камина разом вывалилась корзина раскаленных углей.
Жутко зашипело, будто вода на раскаленной плите, через распахнутое окно ворвались два багровых огненных демона. Чуть ниже человека, от обоих пахнуло волной нестерпимого жара.
Оба бросились на меня.
Я в страхе обежал вокруг стола, отдалившись от одного демона и приблизившись к другому. Он прыгнул ко мне, быстрый и легкий, как огонь, хотя когти стучат тяжело и жестко. Я отступил еще, а когда он с торжеством ухватил за плечи, я тоже обхватил его и, закричав от жгучей боли, с силой качнулся назад, ударился спиной о подоконник. Хребет затрещал, демон в последний миг отчаянно забарахтался, но я, скрипя зубами от дикой боли, держал крепко, пока падали и когда ударились о воду.
Брызги взлетели до второго этажа, а мы погрузились на дно. Бурлящая вода пошла пузырьками, я ослеп и только чувствовал, как на поверхность вырвался столб белого пара. Боль резко утихла, это мой трусливый организм борется за выживание, я вынырнул из мгновенно нагревшейся воды, жадно хватая ртом воздух.
Наверху, в распахнутом окне, зловеще мелькнуло багровым. Демон выглянул, увидел меня, исчез. Я торопливо поплыл к бортику, надо успеть выбраться, зловещий свет мелькнул уже во втором окне. Я поспешно ухватился за скользкий край, подтянулся на дрожащих руках.
Демон исчез, но, едва я поднялся на ноги, он появился уже в окне первого этажа. Я ринулся к двери, понимая, что в комнате обязательно догонит, даже успел прикинуть, когда именно прыгнет на спину и я окажусь в смертельных объятиях.
За спиной простучали шаги, пахнуло жаром. Не оглядываясь, я ухватился за толстую штору, которую так ненавижу, вверху затрещали, обламываясь, кольца. По резко нахлынувшему жару чувствовал, как огненные руки уже тянутся ко мне, резко повернулся и, широко взмахнув, как тореадор плащом, набросил штору на демона. Он начал барахтаться, я крутанул, заворачивая в плотную ткань, как куколку, прыгнул сверху, сбивая с ног. Мы рухнули, я прижимал штору как можно плотнее, надо перекрыть доступ воздуха, подо мной начало быстро нагреваться, в двух местах пошел дым.
Я стонал от боли, жар не стих, но дымок исчез. Барахтанье подо мной прекратилось, я перестал ощущать под собой даже твердое тело. Сердце колотится, я в изнеможении распластался на полу, чувствуя между мной и плитами пола только плотную ткань шторы.
Послышался неторопливый стук каблучков и шарканье подошв. В зал вошла Маргарита, за нею двое работников. Все трое остановились, созерцая меня в немом изумлении. Маргарита уперла кулаки в бока, словно хохлушка перед запорожцем.
- Маркиз, - выкрикнула она в великом изумлении, - чем вы таким упились с утра?
Я прохрипел, едва ворочая языком:
- Да уж… угощают тут нехило…
Работники подбежали и с великим почтением помогли мне встать. Меня окутали мощные винные пары, обоих пошатывало.
- Маркиз, идти сможете? Или проводить?
Я постоял, ноги все еще дрожат, в горле словно дребезжит жесть.
- Даже не знаю, - выговорил я с трудом, - что за жизнь… Одни радости!
- Да уж, - произнесла Маргарита холодно, - но не все, оказывается, могут устоять под напором этих радостей.
- Не все, - согласился я.
- Блевать не тянет? - участливо осведомился один из работников.
- Тянет, - признался я. - Но потерплю. Идите-идите!
Все трое удалились, Маргарита на выходе оглянулась и обожгла меня взглядом, полным презрения. Я все еще приходил в себя, появились слуги, почистили портьеру и попытались повесить на место, но та вся в паленых дырах, пришлось унести.
