Серая тень расплывалась перед ним рваными клочьями тумана, постепенно меняя очертания. Рубиновые точки глаз светились в полумраке, словно пара раскаленных углей. Голодные всхлипы то и дело сменялись позывами утробного урчания – как будто у этого создания мог быть живот. Цепенея, ха-гадоль испытал доселе неведомое чувство… ему до смерти захотелось погрузить руку внутрь серого месива и нащупать существо, таящееся в недрах облачной мути. Злобный блеск красных зрачков удержал от глупого поступка. Да, подземная тень бесплотна – но вовсе не безопасна. Она может напасть в любой момент… пора умилостивить ее щедрой жертвой.
– Ешь, – кратко, без долгих вступлений произнес ха-гадоль.
Сделав шаг назад, освободил дорогу к алтарю – плоской и шершавой глыбе подземного гранита. Подход к валуну усыпало множество острых камней, сквозь темную твердь червячками пролегали красные и белые прожилки. Зимняя сырость подземелья пробирала иглами льда… стены сочились прозрачной влагой – с гранитного потолка гулко и печально, как удары колокола, капала сточная вода. Ха-гадоля била дрожь – но вовсе не от холода…
…Тень колебалась недолго. Запах свежей крови вводит их в полуобморочное состояние, лишает способности мыслить. Стелясь по камням, она поплыла к тушке зарезанного ягненка. Бугристый туман сгустился над белой курчавой шкуркой – существо погрузило морду в багровую лужицу. Ха-гадоль силился понять, кого оно напоминает. Вроде бы и не человек, но в то же время – не зверь. Чем больше дымчатая фигура всасывала крови, тем отчетливее становились ее контуры. Змеиный язык облизнул призрачные губы: существо, скроенное из подземного тумана, вцепилось ягненку в горло.
…Ха-гадоль терпел, пока тень утолит вековой голод. Своды подземелья часто и мелко дрожали, от стен то и дело откалывались мелкие камушки… с потолка пригоршнями сыпался красный песок. Похоже на землетрясение, только наоборот – угрожающий гул доносился не изнутри толстых пластов камня, а снаружи. Мокрые песчинки хрустели на зубах, ха-гадоль пришел к спокойному осознанию – скорее всего, он остался здесь последним. Бородатые пришельцы с Востока отличаются как беспощадностью, так и детским любопытством… исследуя покоренный город, они обязательно наткнутся на лабиринт, скрытый в пылающих развалинах храма. Он просто обязан успеть. Великий мелех приказал совершить чудо – и те, кого вяжут сейчас наверху веревками, словно базарный скот, должны быть отомщены. Звуки урчания нарастали, зловещим эхом отражаясь от сводов, словно хохот гиены: дрожь почти утихла, душу ха-гадоля обволакивало ледяное спокойствие. Да, ему придется пожертвовать жизнью ради плана мелеха. Но что такое жизнь? После всех печальных зрелищ, кои ему довелось увидеть, – ее ценность сравнима разве что с кишащей блохами тряпкой, укрывающей спину базарного нищего.
Шипя, тень отшвырнула опустошенного ягненка – она высосала крохотное тельце до последней капли. Ха-гадоль ощутил, как обмякли мускулы и одновременно ушла боль от напряжения. Все обошлось. Описание не обмануло: существо можно выманить из мира мертвых с помощью особого ритуала, используя жертвенную кровь. Увы, поведение тени непредсказуемо… явившись на зов, она может отказаться от жертвы и наброситься на дарителя. К счастью, это случается редко. Желание испить кровавую чашу сильнее звериного инстинкта – начать драку с сильным противником. Испытание опасностью вознаграждается: если жертва принята, а насыщение свежей кровью завершено, по правилам загробного мира тень обязана выполнить л ю б о е желание того, кто угостил ее лакомством…
…Угроза смерти миновала, теперь можно не бояться. Красное мерцание погасло в глазах существа – зрачки засветились желтым огнем, отражая забытое удовольствие сытости. Сочно облизнувшись, тварь привстала на четвереньки: разговаривать в такой позиции для нее было привычнее.
– Зачееееем тыыыыы звааааал меняааа? – Звук был похож на дуновение ветра. С призрачного подбородка чудовища на гранит пещеры тягуче капала алая кровь. Туман, извиваясь, менял цвет – с серого на мрачно-багровый.
– Ты принял жертву… – бесцветным голосом констатировал ха-гадоль.
– Дааааа, – прошелестела тень. – Я пришел на запах крови… и не смог устоять. Приказывааай. Когда-то и я был господи-нооооом… но теперь я твой рааааб.
Ха-гадоль дрожащей рукой смахнул пот со лба. Несмотря на холод гранитного склепа, капельки мутной влаги созревали на его коже, словно он стоял наверху – в густом пламени пожарищ. Сводчатые потолки в полукруглой пещере не принадлежали руке природы: их выдолбили рабы-строители, создавая особую комнату для тайных совещаний. И ха-гадоль, и его малочисленные друзья собирались под землей, чтобы говорить свободно: не опасаясь, что их крамольные слова достигнут ушей великого мелеха. В неровных каменных выемках с острыми краями, расположенных слева и справа от алтаря, плескалась пресная вода: резервуары устроили на тот случай, если совещание длится сутки. По спине бежали мурашки: ха-гадоль не верил в удачу. О, если бы только мелех мог их видеть! Тень клубилась в шаге от него – из тумана проявлялись невнятные образы. Личико ребенка, обрамленные кудрявой бородой щеки, оскаленные волчьи клыки. Багровое существо по-собачьи отряхнулось: гранит усеяли бусинки свежей крови.
