Очередь на ресепшен разбухала, словно оттоптанный собачий хвост — по одному только шуму и гвалту становилось ясно, что прибыл большой автобус с нашими туристами. Когда-то раньше считалось, что самые шумные и беспокойные — это немцы, но после падения «железного занавеса» все уже давно поняли, что это не так. Последней в дверь втиснулась толстая, ярко раскрашенная тётка в красном вызывающем платье.
— Это что же тут такое творится? Все уже успели без очереди вперёд меня впереться, а ну посторонись, мне срочно!
— Мы все здесь в очереди стоим, — попробовала возразить какая-то субтильная женщина похожая на учительницу химии.
— Ты, овца, — надвинулась на химичку раскрашенная, — видела, где я сидела в автобусе? На первом сиденье, сразу за водителем. Вот так и надо в очередь после меня выстраиваться, а не лезть вперёд! В сторону, не видишь — я спешу?
Толстуха, вовсю работая мощным торсом, продвигалась через толпу, как путь ей преградила инвалидная коляска с каким-то дряхлым дедком.
— А ты что здесь свой велосипед расставил? Давай, крути педали!
— Рявкнула она, отталкивая коляску в сторону.
— Pourquoi? — удивился дедок.
— Ты мне тут ещё поперквакай! На кладбище ехать пора, а не по курортам разъезжать!
— Женщина, почему вы так себя ведёте? — Возмутился какой-то мужчина интеллигентного вида. — Зачем вы инвалида толкнули?
— Ты смотри сам инвалидом не стань. Нормальным людям срочно пройтить надо, а он тут раскорячится! А ну-ка, в сторону, я спешу!
Тётка подобралась к плотной толпе людей, стоящей вокруг стойки и стала вовсю работать локтями.
— Мне срочно! Сейчас кто-нибудь займёт мой люкс, а потом выселяй его!
Собравшиеся кучкой люди не собирались так просто сдавать свои позиции. Тогда тётка разбежалась и мощным ударом оттеснила толпу в сторону. После чего победоносно взгромоздила на стойку мощный бюст и не менее мощные руки — теперь сдвинуть её мог бы только подъемный кран.
— Я здесь первая, а остальные без очереди! У меня забронирован номер люкс для молодожёнов с широкой кроватью на фамилию Миядзима!
— Где же ты своего япона-мужа потеряла, а, Мяу-Зина? — Спросил какой-то остряк сзади.
— Ты, падла, мне поговори ещё, я тебя запомнила!
За стойкой сидел невзрачный бородатый мужичок в белой рубахе, он с грустью посмотрел на грубиянку и спокойно произнёс:
— Месяц.
— А, ты русского языка не понимаешь? Ща! — Тётка полезла в сумочку и начала там копаться.
— Да её японутый муж под шумок уже давно слинял, и теперь сломя голову несётся к себе куда-нибудь на Окинаву! — поддержал кто-то остряка.
— Не, он, скорее всего, сразу после ЗАГСа себе харакири сделал. А перед этим мозг ампутировал, чтобы она после смерти ему мозги не трахала.
— Да о чём вы говорите, — вмешался мужик, тот, что затупился за инвалида, — вы понимаете, что она замужем за целым островом из Японского архипелага! Миядзима — это не фамилия, а остров!
— Во, блин, не повезло острову! — отозвался остряк.
— А, я понял, — обрадовался второй, — никакого мужа-то и нет, она специально японскую фамилию придумала, чтобы её люкс не заняли! Турки уважают японцев, а она на обычную кровать не умещается — вон сколько жира!
Тётка со злостью продолжала копаться в сумочке, только раскраснелась так, что это стало заметно даже под толстым слоем косметики.
— Я вас всех запомнила! Вы мне в тёмном углу попадётесь, потом с расквашенными мордами загорать на пляже станете!
— Два месяца, — сказал ресепционист.
Наконец-таки из кучи хлама удалось извлечь скомканный листок бумаги, тётка развернула его и с победоносным видом по складам прочитала:
— Ван лакшери рум виф хьюж бэд, нау! Андэрстэнд, дэбилло?
— Три месяца, — ответил мужичок.
— Какие на хрен три месяца, давай быстро ключ, чмо в ночнушке!
— Четыре месяца.
— Ты что, идиот? У меня всего две недели отпуска, а я их на всякую хрень трачу! Ключ гони!
— Пять месяцев.
— Ты уже сдал мой номер кому-то другому, тварь? Да? А ну, быстро зови мне сюда старшего менеджера! Ты ещё пожалеешь, что со мной связался!
— Шесть месяцев.
— Ты что, как попугай заладил? Менеджера сюда, мразь!
— Семь месяцев.
— Народ, а ведь она ни хрена не врубается! — продолжил остряк.
— А, я понял, это она себе ампутацию мозга вместо мужа делала, ведь у её мужа-острова ампутировать нечего — поддержал его второй.
— Вы, козлы, у меня дождётесь, если я озверею, то я за себя не ручаюсь — всех поубиваю.
— Один год.
— Да что же это такое? — тётка повернулась к очереди. — Где они только такого дебила отыскали?
— Полтора года.
Кто-то из толпы не выдержал и сказал:
— Дамочка, вы здесь не в отеле, и это не Турция, понимаете?
— Это ты кого дамочкой назвал, набор запчастей из секс-шопа?
— Два года.
И только тут до толстухи что-то начало доходить.
— Как не в отеле?
— А вот так, не доехал наш автобус, сорвался на горной дороге, упал с обрыва, и теперь мы у врат рая, а вон тот, в рубахе, решает: кому в рай, а кому в чистилище.
Тётка замерла что-то обдумывая, но быстро сориентировалась:
— Так, тогда мне номер в «райских кущах», так они у вас называются? Самый лучший, с большой кроватью! Понял, малохольный?
— Три года чистилища.
— Это ты кому, козёл, сейчас сказал?
