О. Генри
Разные школы
I
Старый Джером Уоррен жил в стотысячедолларовом доме ? 35 по Восточной Пятьдесят и так далее улице. Он был маклером в деловой части города и так богат, что каждое утро мог позволить себе - для укрепления здоровья - пройти пешком несколько кварталов по направлению к своей конторе, а затем уже взять извозчика.
У него был приемный сын, сын его старого друга, по имени Гилберт - отличный типаж для Сирилла Скотта(1). Гилберт был художником и завоевывал успех с такой быстротой, с какой успевал выдавливать краски из тюбиков. Другим членом семейства старого Джерома была Барбара Росс, племянница его покойной жены. Человек рожден для забот; поскольку у старого Джерома не было своей семьи, он взвалил на свои плечи чужое бремя.
Гилберт и Барбара жили в полном согласии. Все окружающие молчаливо порешили, что недалек тот счастливый день, когда эта пара станет перед аналоем и пообещает священнику порастрясти денежки старого Джерома. Но в этом месте в ход событий следует внести некоторые осложнения.
Тридцать лет назад, когда старый Джером был молодым Джеромом, у него был брат, которого звали Диком. Дик отправился на Запад искать богатства - своего или чужого. О нем долго ничего не было слышно, но, наконец, старый Джером получил от него письмо. Написано оно было коряво, на линованной бумаге, от которой пахло солониной и кофейной гущей. Почерк страдал астмой, а орфография - пляской святого Вита.
Оказалось, что Дику не удалось подстеречь Фортуну на большой дороге и заставить ее раскошелиться, - его самого обобрали дочиста. Судя по письму, песенка его была спета: здоровье у него пришло в такое расстройство, что даже виски не помогало. Тридцать лет он искал золота, но единственным результатом его трудов была дочка девятнадцати лет, как и значилось в накладной, каковую дочку он, оплатив все дорожные издержки, отправлял теперь на Восток в адрес старого Джерома, чтобы тот кормил ее, одевал, воспитывал, утешал и холил, пока смерть или брак не разлучат их.
Старый Джером был человек-помост. Всякий знает, что мир держится на плечах Атласа, что Атлас стоит на железной решетке, а железная решетка установлена на спине черепахи. Черепахе тоже надо стоять на чем-нибудь - она и стоит на помосте, сколоченном из таких людей, как старый Джером.
Я не знаю, ожидает ли человека бессмертие. Но если нет, я хотел бы знать, когда люди, подобные старому Джерому, получают то, что им причитается?
Они встретили Неваду Уоррен на вокзале. Она была небольшого роста, сильно загоревшая и так и сияла здоровьем и красотой; она вела себя совершенно непринужденно, но даже коммивояжер сигарной фабрики подумал бы, прежде чем подмигнуть ей. Глядя на нее, вы невольно представляли ее себе в короткой юбке и кожаных гетрах, стреляющей по стеклянным шарам или укрощающей мустангов. Но она была в простой белой блузке и черной юбке, и вы не знали, что и подумать. Она без малейшего усилия несла тяжелый саквояж, который носильщики тщетно пытались вырвать у нее.
- Мы будем с вами дружить, это непременно, - сказала Барбара, клюнув Неваду в крепкую загорелую щеку.
- Надеюсь, - сказала Невада.
- Милая племянница, малютка моя! - сказал старый Джером. - Добро пожаловать в мой дом, живи у меня, как у родного отца.
- Спасибо, - сказала Невада.
- Вы мне позволите называть вас кузиной? - обратился к ней Гилберт со своей очаровательной улыбкой.
- Возьмите, пожалуйста, саквояж, - сказала Невада. - Он весит миллион фунтов. В нем, - пояснила она Барбаре, образцы из шести папиных рудников. По моим подсчетам, они стоят около девяти центов за тысячу тонн, но я обещала ему захватить их с собой.
II
Обычное осложнение между одним мужчиной и двумя женщинами, или одной женщиной и двумя мужчинами, или женщиной, мужчиной и аристократом - словом, любую из этих проблем - принято называть треугольником. Но эти треугольники следует определить точнее. Они всегда равнобедренные и никогда не бывают равносторонними. И вот, по приезде Невады Уоррен, она, Гилберт и Барбара Росс образовали такой фигуральный треугольник, причем Барбара заняла в нем место гипотенузы.
Однажды утром, перед тем как отправиться в свою мухоловку в деловой части города, старый Джером долго сидел после завтрака над скучнейшей из всех утренних газет Нью-Йорка. Он душевно полюбил Неваду, обнаружив в ней и независимость характера и доверчивую искренность, отличавшие его покойного брата.
Горничная принесла для мисс Невады Уоррен письмо.
- Вот, пожалуйста, его доставил мальчик-посыльный, сказала она. - Он ждет ответа.
Невада насвистывала сквозь зубы испанский вальс и наблюдала за проезжающими по улице экипажами и автомобилями. Она взяла конверт и, еще не распечатав его, догадалась по маленькой золотой палитре в его левом верхнем углу, что письмо от Гилберта.
Разорвав конверт, она некоторое время внимательно изучала его содержимое; затем с серьезным видом подошла к дяде и стала возле него.
- Дядя Джером, Гилберт хороший человек, правда?
- Почему ты спрашиваешь, дитя мое? - сказал старый Джером, громко шелестя газетой. - Конечно, хороший. Я сам его воспитал.
