Во время нашего путешествія по Швейцаріи, мы, т. е. я и мой спутникъ Гаррисъ, остановились, между прочимъ, въ Люцернѣ, въ «Швейцарской гостинницѣ», гдѣ намъ случилось имѣть за столомъ разговоръ, который я буду помнить въ теченіе всей моей жизни.
Къ обѣду въ 7 1/3 часовъ сходилась цѣлая масса отельныхъ жильцовъ всевозможныхъ національностей, за безконечно растянувшимися столами легче было разсматривать костюмы, чѣмъ самихъ ихъ владѣльцевъ, такъ какъ большинство физіономій оставалось въ перспективѣ. За то во время завтрака посѣтители располагались за маленькими круглыми столиками и потому, занявъ, при счастьи, одинъ изъ столиковъ посредины залы, можно было изучать сколько угодно физіономій. Сперва мы пробовали угадывать національности отдѣльныхъ лицъ и это намъ удавалось весьма легко, но съ угадываніемъ именъ — стало уже значительно труднѣе: для того, чтобы угадывать имена, необходимы, вѣроятно, особо продолжительныя упражненія. Поэтому мы довольно скоро забросили этотъ отдѣлъ загадокъ, удовольствовавшись менѣе труднымъ.
Однажды утромъ я сказалъ: «Вотъ та компанія — американцы.»
— Да, — согласился Гаррисъ, — но изъ какого штата?
Я назвалъ одинъ штатъ, Гаррисъ другой. Что молодая дѣвушка, принадлежавшая къ указанной компаніи, была очень красива и со вкусомъ одѣта, — въ этомъ наши мнѣнія совпадали, но относительно возраста мы не могли придти къ соглашенію: я полагалъ, что ей 18 лѣтъ, а Гаррисъ — 20. На этомъ пунктѣ мы заспорили и я полу-серіозно предложилъ: «вопросъ разрѣшается совсѣмъ просто — я пойду и спрошу ее.»
Гаррисъ насмѣшливо сказалъ: «Да, это, конечно, совсѣмъ просто. Тебѣ стоитъ только подойти и въ обычной здѣсь формѣ отрекомендоваться: „я — американецъ!“ — и она, навѣрное, ужасно обрадуется, увидавъ тебя. При этомъ онъ далъ мнѣ понять, что едва-ли я рѣшусь заговорить съ ней.
— Я это такъ сказалъ, — продолжалъ я, — не въ серьезъ, но ты меня считаешь ужь слишкомъ робкимъ: я далеко не такъ пугливъ передъ женщинами, и въ доказательство этого, сейчасъ отправляюсь и начинаю разговоръ съ этой барышней.
Мой планъ былъ совсѣмъ простъ: я хотѣлъ изысканно вѣжливо заговорить съ ней, предварительно попросивъ извиненія, если меня ввело въ заблужденіе замѣчательное сходство ея съ одной моей хорошей знакомой. Если бы она отвѣтила, что названное мною имя принадлежитъ не ей, то, вновь извинившись и вѣжливо откланявшись, я вернулся бы на свое мѣсто. Никакого несчастія изъ всего этого выйти вѣдь не могло! — Итакъ, я направился къ ихъ столику, поклонился сидѣвшему рядомъ съ ней господину и уже хотѣлъ было обратиться къ ней, какъ вдругъ она воскликнула:
— Ага! Стало быть, я не ошиблась! я только что сказала Джену, что это вы, а онъ мнѣ не хотѣлъ вѣрить; но я отлично знала, что права и что вы навѣрное узнаете меня и подойдете къ намъ! Меня очень радуетъ, что вы такъ именно и сдѣлали: уйди вы, не узнавъ меня, я не могла бы считать это особенно для себя лестнымъ. Садитесь пожалуйста… Удивительно! Вы тотъ именно человѣкъ, встрѣтиться съ которымъ еще когда-нибудь я менѣе всего ожидала!
Я былъ такъ удивленъ, что совсѣмъ онѣмѣлъ и въ теченіе минуты боялся потерять сознаніе. А, пока что, мы машинально обмѣнялись рукопожатіями и я занялъ мѣсто подлѣ нея. Въ такомъ положеній я не бывалъ еще никогда въ жизни. Мнѣ чудилось, какъ бы сквозь сонъ, что дѣйствительно я уже видѣлъ однажды черты лица этой дѣвушки, но когда именно и кто она такая, этого я положительно не могъ вспомнить. Поэтому, дабы съ первыхъ же словъ не попасть въ просакъ, я завелъ было рѣчь о швейцарскихъ ландшафтахъ; но это ничуть не помогло; она сразу перешла на темы, болѣе для нея интересныя.
— Нѣтъ! А какую пережили мы ночь, когда штормъ унесъ въ море переднія шлюпки! Вы помните?
— Еще бы, — подтвердилъ я, не имѣя, впрочемъ, ни малѣйшаго представленія, о чемъ она говоритъ. Я былъ бы согласенъ, чтобы штормъ унесъ въ море и руль, и дымовую трубу, и самого капитана, если бы только все это могло помочь мнѣ догадаться, гдѣ я видѣлъ эту вопрошающую незнакомку, но…
— Я помните, какъ боялась бѣдная Мери?
— О, да! — отвѣтилъ я, — мнѣ кажется, что все это было только вчера!
Въ душѣ я хотѣлъ, чтобы такъ оно именно и было, но на самомъ дѣлѣ въ памяти моей не оставалось даже искорки отъ этого „вчера“! Конечно, представлялось наиболѣе благоразумнымъ тотчасъ же откровенно выяснить недоразумѣніе, но мнѣ показалось это слишкомъ обиднымъ послѣ комплимента молодой дѣвушки что я узналъ ее! Такимъ образомъ, я все больше и больше запутывался, тщетно отыскивая спасительную тропинку, которая могла бы меня вывести изъ этого лабиринта. Незнакомка оживленно продолжала:
— А знаете, вѣдь Георгъ женился таки на Мери.
— О! неужели?
— Какже, какже! Онъ утверждалъ потомъ, что еа отецъ гораздо больше виноватъ во всемъ, чѣмъ она сама, и мнѣ думается, что онъ былъ правъ. А вы какъ думаете?
— Понятно, совершенно ясно! Я это всегда говорилъ…
— Нѣтъ, вы были тогда совсѣмъ другого мнѣнія, по крайней мѣрѣ, въ то лѣто…
— Лѣтомъ? Да, лѣтомъ, — вы правы… Но зато въ слѣдующую зиму, — я уже говорилъ совсѣмъ… другое!..
— И вотъ, такимъ образомъ, выяснилось, что Мери ни въ чемъ не виновата, а виноваты — ея отецъ и старый Дарлей!
