Рассказы провинциального актера

Была ночь, и уличные фонари местного производства, напоминающие по форме кастрюли, подвешенные вверх дном к длинным кронштейнам на деревянных столбах, бросали на мостовую ровные светлые круги.

«Год назад спутник запустили, чудо двадцатого века, — подумал Андрей, — а тут, в этом городишке, еще времена братьев Черепановых…»

Повсюду лежал иней — на деревьях, на домах, на траве, уже пожухшей, но еще не припавшей к земле — невообразимый иней, крупный, пушистый, словно выпавший ночью снег. Казалось, одно дуновение ветра — и он обсыпется тонкими звенящими иглами на асфальт, сверкающий кристаллами, будто посыпанный солью.

«И это — конец сентября, — размышлял Андрей, — что же будет зимой? И такое творится в городе, а каково там, на озере?»

Холод быстро прохватывал тело, находя щели в одежде, пощипывал руки, шею, лицо.

Настроение, и без того невеселое, испортилось вконец, пропало первое восхищение — иней не только красивый наряд зимы, но и прямое следствие холода. Зябко передергивая плечами, Андрей пошел быстрее, ругая себя за легкомыслие, с каким согласился на предложение малознакомого Егора Седова.

Оправдывал себя только тем, что согласился именно из-за невеселого настроения, считая: раз хуже некуда, так почему бы не добавить к этому сомнительную ночную вылазку на охоту?

Две недели, как он — актер музыкально-драматического театра, областного театра города N на Среднем Урале.

На весеннем распределении в институте неожиданностей почти не было, кроме одной — Андрей Рык по собственному желанию ехал работать в провинцию, отказавшись от предложения московского театра.

Отказался от столичного театра!

Сейчас в такое поверить трудно, но тогда его решение хоть и удивило, но не очень, потому что слово «романтика» было нормальным понятием, без иронических кавычек.

Кроме того, никто не знал, что в его решении есть здравый смысл — жить большой семьей из восьми человек в одной комнате коммунальной квартиры, конечно, можно, но не сладко.

Темпераментный человек, приехавший «вербовать» в дальний город, так расписывал репертуар театра и голод по таким, как он, Андрей, молодым актерам, что Рыку стало ясно — не ехать глупо! Поработает несколько лет в провинции, научится ходить по настоящей сцене, а там можно будет и в златоглавую вернуться.

— Наш будущий герой! — говорил «вербовщик» и крепко хлопал Андрея по спине. Человек заразительно смеялся. Андрей ходил с гордо поднятой головой, хотя бы потому, что твердо решил ехать в такую даль. Еще двое его однокурсников поговаривали об этом, но, когда дело дошло до распределения, оказалось, что только он один верен слову, и только его письменное заявление лежит в деканате.

Немалую роль в его решении ехать прочь из Москвы сыграло и то, что человек с Урала на вопрос Рыка: «А охота у вас есть?» только присвистнул — «Охотник? Где охотился?» — «В Подмосковье!»

Человек чуть не закричал от радости:

— Милый! Ты едешь в охотничий рай, люди деньги должны платить, чтобы съездить туда на охоту, а ты там будешь все время…

— Ну, не все! — резонно возразил Андрей.

— Года три-то будешь? — уточнил человек и добавил: — А ты случайно не рыбак? Рыбалка у нас…

И соблазнитель закатил глаза.

— Нет, не рыбак… — ответил Андрей.

В начале сентября приехал Андрей в первый в своей жизни театр, рассчитывая на восторженный прием, на адскую круглосуточную работу, на однокомнатную квартиру, на список ролей, что предстоит ему сыграть в ближайшее время…

Все расчеты полетели кувырком в первый же день.

Ему нужны были деньги, хоть какие-нибудь деньги. Оказалось — не раньше, чем через полмесяца. Пришлось срочно давать сестре телеграмму грустно-иронического содержания:

Это была правда.

На вопрос о ролях, он получил твердый ответ — будут!

Когда и какие — дирекции представлялось не столь существенным.

Квартирный вопрос поверг его в полное отчаяние — он так и остался вопросом: получит комнату… через полгода, а пока будет жить в гостинице…

— Очень удобно! — убеждал директор, сверкая золотыми зубами. — Гостиница рядом с театром, готовить самому не надо, всегда покормят… Там толковые девушки, — подмигнул он, — любят театр и вашего брата…

Андрей пытался сострить, что он приехал один и у него нет брата вообще, но директор, рассмеявшись, хлопнул его по спине и хитро добавил:

— За свет, за газ, за квартиру платить не надо… Всё мы оплачиваем. Всё мы… — широко взмахнул он рукой, утверждая свою щедрость.

Андрей подумал, что в этом городе все любят похлопывать друг друга по спине, но подумал с грустью: того человека, который в Москве соблазнил его, простыл и след, так что даже жаловаться было некому, тем более некого было в ответ хлопать по спине!

Бродя по коридорам театра, знакомясь с труппой, Андрей был поражен: в театре были только  в з р о с л ы е  актеры! Его возраста, двадцати с хвостиком, набралось человек пять, и только при балетной труппе оперетты — ребята, пришедшие из уральской самодеятельности! Остальные — взрослые! После института это сбивало с толку, он не мог найти нужный тон в разговоре и первые дни казался мрачным и нелюдимым, еще не зная, что в театре каждый шаг на виду, и режиссеры и дирекция присматриваются к тебе даже тогда, когда, кажется, не обращают на тебя внимания — на что сгодится этот неоперившийся, несложившийся, да еще не растерявший столичной бравады?!